своего предначертанья добился, но и я так просто не сдастся.
Царь, поколебавшись не много, сначала под пыткой допросил кормилицу, бывшую под землей в медной комнате с первого дня вместе с Данаей. Кормилица честно рассказала, что отцом ребенка был юноша лет 16, который проник к ним через щели между медными листами на потолке в виде капель золотого дождя.
Очень встревоженный Акрисий, слушая показания кормилицы, так невесело думал:
— Конечно, дочь мою совратил юноша, кто же еще? Ведь не старик же какой-нибудь. Но почему она, даже под пыткой, когда ее истязайте плетью, а потом и сдирали кожу, продолжала орать про какой-то золотой дождь, превратившийся в юношу? Конечно, этот юноша давно был знаком с Данаей и, узнав, где она, подкупил кого надо, в том числе и кормилицу. Дождь золотым не бывает, даже, если золото в кузне расплавить, оно быстро затвердеет. Тем более, золотые капли не могут превратиться в юношу. А проник в подземную комнату он, конечно, через люк для еженедельных передач питья и еды.
Поскольку кормилица ничего иного царю не сказала, тот предал ее безжалостно смерти, хоть она когда-то лелеяла и вскормила его самого, а также ключницу, которая давно по детским крикам должна была догадаться, что в подземелье появился младенец и не доложила ему.
Потом очередь дошла и до Данаи. Отец, призвав к алтарю Зевса Оградного строго спросил дочь:
— Сейчас же, Даная, скажи мне полнейшую правду. Только искренность тебя может спасти. От кого ты сына родила? Как имя этого юноши? Только не говори мне про капли золотого дождя, ведь я в сказки не верю!
Карие глаза дочери в ореоле пышных черных ресниц смотрели на отца правдиво и доверчиво, и она честно ответила:
— Отец, раз уж это узнать от меня пожелал ты, то прости, если правда окажется не такой, как ты ожидаешь. Я, лежа на спине, видела, как с потолка капали желтые капли и некоторые из них мне в лоно попали и сладко согрели его. На некоторое время я, как будто забылась. Когда же открыла глаза, то увидела незнакомого юношу, очень красивого. Он возлег на мое ложе и сделал меня женщиной. Отец, поверь, я не сопротивлялась, но от меня ничего не зависело. Потом я долго спала и не помню, как он ушел. Кормилица сказала, что он превратился в золотые капли, которые исчезли в потолке. Мне кажется это был бог, один из тех, что владеют небом широким или даже сам Зевс, из богов наивысший.
13. Рокоборство Акрисия
Акрисий готов был поверить, что к дочери проник какой-нибудь бог, приняв облик крота или маленькой мыши или мухи. В историю дочери об оплодотворяющем золотом дожде царь не поверил. Царь добросовестно вспоминал, что он слышал о превращениях любвеобильного Зевса: он превратился в кукушку, когда впервые овладел юной Герой; принял облик скромного пастуха, когда сошелся с титанидой Мнемосиной, родившей от него 9 Муз; дочь Асопа Антиопу он любил под косматой личиной сатира; нимфу Каллисто Зевс соблазнил, приняв облик и одеяние своей дочери Артемиды, спутницей которой она была; Влюбленным белоснежным лебедем он в объятья к спартанской Леде с неба спустился, в образе белого мирного быка Зевс Европу похитил и на бычьей спине доставил на Крит. Наконец, Алкменой, родившей могучего Геракла, Зевс овладел в облике ее мужа Амфитриона.
— Во всех своих превращениях Зевс принимал облик какого-нибудь человека или другого живого существа, но никак не дождя, даже золотого. Очень меня тревожит не то, что дочь согрешила, это когда-нибудь, согласно оракулу, должно было случиться. Меня волнует и беспокоит то, что она правду не захотела мне рассказать, чтобы я знал, что мне дальше делать. А если она мне правду сказала, ведь и кормилица под пыткой то же самое рассказала…Убить я дочку и внука никак не могу, рука не поднимется…
Интересно, что имя смертного отца сына Данаи никому не известно и, что многие считали будто Данаю соблазнил Прет.
В сердце вечно озабоченного Акрисия на этот раз опять боролась отцовская любовь к дочери и неистребимое желание как можно дольше жить. Победила древнейшая жажда жизни, и он начал встревоженно обсуждать со своим сердцем такие намерения:
— Да и к чему может привести это убийство?! Если я прямо сейчас вытащу меч и убью дочь, а потом внука, то как Могучая Судьба добьется выполнения своего предначертанья, которое должно сбыться? Внук будет мертв и дочь уже не родит второго…Ох, как неистово бьется сердце! А вдруг это как раз непостижимый Рок и задумал. Как только я на дочь иль внука мечом замахнусь, так тут же и умру от волнения страшного. Или он станет вырываться и убегать, я за ним и споткнувшись, упаду на свой меч. И виновником моей смерти во всех случаях станет внук. Ведь оракулы Феба всегда иносказательны, не напрасно его зовут Локсием. Надо придумать что-то такое, чтобы и Мойра была довольна и чтоб предначертанье ее не скоро сбылось, а тогда, когда Герас ненавистный мной полностью овладеет…
Нерешительный царь опять долго думами мучился, как перед постановлением построить подземную комнату и заключить туда Данаю и, наконец, придумал, что надо сделать. Он приказал изготовить вместительный ящик из просмоленных досок и брусов, наподобие лодки и, посадив в него дочь вместе с внуком, спустить ящик в море и там оставить.
— А там пусть Судьба и о дочери, и о внуке сама позаботится.
Так Акрисий сам себе медленно прошептал трясущимися губами. Людям же царь конелюбивого Аргоса властно объявил, что сам Зевс во сне повелел ему отправить в небольшой лодке без весел и паруса дочь и внука в морское путешествие и для убедительности при слугах собственноручно положил в ящик не только сыр, фрукты и воду, но и несколько золотых вещиц.
Некоторые говорят о том, что нерешительный Акрисий, как раз поверил Данае и потому, убоявшись гнева бога, явившегося к дочери в виде золотого дождя и, не зная, что делать, дочь с ее маленьким сыном заключил в деревянный ящик и бросил в море. Плотник, изготовивший плавучий ящик, потом рассказывал, что очень встревоженный царь приказал ему особо тщательно проконопатить сделанную лодку, чтоб морская вода в нее не могла просочиться и она не утонула бы даже в сильную бурю.
14. Диктис спасает Данаю
Благодаря добросовестному плотнику, ящик был крепкий, и целый день и всю ночь его носило по бурным волнам. Даная и Персей набили себе синяков, но
