место обычно было напротив двери.
Так было и сейчас: папа- у стены, мама- сбоку, а на столе стояли салат из помидоров и огурцов в огромной оранжевой эмалированной чашке, три тарелки с супом и каждому по чебуреку на второе.
Папина соломенная шляпа с широкими полями лежала на буфете, а сам он за обе щеки уплетал суп.
Я опустилась на свою табуретку и молча уставилась на него.
Когда в последний раз я вот так сидела напротив него?
Десять лет назад? Пятнадцать? Последнее время он редко ездил на дачу: уже болел.
Между тем папа заметил, что я на него таращусь.
— Ты чего? — спросил он, беря кусок хлеба и откусывая от него. — Что-нибудь случилось?
«Случилось, — опять-таки хотелось сказать мне. — Ты умер. Уже давно, шесть лет назад. Теперь уже даже не снишься».
Перед глазами встала могила, какой я ее увидела две недели назад, когда приезжала на кладбище на папин день рождения: вся увитая плющом и заросшая низкорослыми кустами, пробравшимися с соседнего захоронения.
И ведь только на Пасху убиралась, а такое впечатление, что здесь никто уже лет десять не был.
Я отвела глаза и подвинула к себе тарелку с супом.
И снова, как во время завтрака, я засомневалась: а вдруг мне лучше это не есть, а то останусь здесь навсегда? Или превращусь в кого-нибудь?
Но ведь после завтрака же не превратилась.
— Ты чего смородину не прополола? — как ни в чем ни бывало поинтересовался папа. — Обещала же.
— Эээээ… Прополю! — пообещала я.
Отец удовлетворенно кивнул.
— И крыжовник!
— Хорошо, папа.
Боже, какое счастье- снова произносить эти слова: «папа», «мама».
— Мы на электричку успеваем? — обратился он к маме.
— Да успеваем, кажется. У меня расписание в сумке. Еще часа полтора.
Вот какие были времена: чтобы узнать, когда следующая электричка, надо было или идти на станцию, или покупать маленькую зеленую книжечку, расчерченную графами с расписанием.
— А вы разве уезжаете? — растерялась я.
Они переглянулись.
— Да, — подтвердила мама. — Мне же завтра на работу.
— В киоск? — уточнила я.
— В киоск, а куда еще?
Понятно. Похоже, я, как прежде, работаю в бюро пропусков, мама- в газетном киоске, а папа- в охране, сутки через трое. Он ведь говорил соседу, что сменился с работы.
— Привезти тебе свежих журнальчиков? — спросила мама.
— Да, привези, — машинально согласилась я.
Журнальчики двадцатилетней давности.
— А папа? — спохватилась я. — Он же сегодня сменился!
Я повернулась к отцу.
— Может, останешься?
Папа с удивлением посмотрел на маму, мама- на папу, а потом они оба- на меня.
Ну, да, раньше я любила одиночество. Дома всегда кто-то был, на работе- и вовсе толпы посетителей, только на даче можно было уединиться. Родители об этом знали, и старались идти мне навстречу.
А тут вдруг сама прошу их остаться.
— Папа не может, — задумчиво сказала мама. — Он там дома небольшой ремонт затеял… Мы решили балкон застеклить. Уже доски купили.
«Досками обили только нижнюю часть балкона, целиком так и не застеклили», — отметила я про себя.
— Ладно, — скрепя сердце согласилась я. — Но я вас провожу!
— Привет!
Я мыла посуду в уличном рукомойнике, когда совсем рядом раздался тоненький детский голосок.
Катенька! Внучка моих соседей. Та самая, которую насмерть сбили пьяные подростки. И она тоже здесь…
Вокруг пояса у нее были завязаны прыгалки, второй конец она протягивала мне.
— Я собачка!
Видимо, я должна была погулять с ней. И чего только пятилетние девочки не придумают!
— А мне велосипед подарили!
Я вздрогнула.
— Какой велосипед?!
— Вон стоит!
Я ожидала увидеть что-нибудь маленькое, детское, но вместо этого обнаружила у беседки взрослый велосипед с зеленой рамой и большими колесами.
Тот самый велосипед, на котором Катенька разобьется через пять лет.
Перед глазами встала пыльная дачная дорога, женский плач, помятый бампер красных «Жигулей» и искореженный велосипед с изогнутым восьмеркой передним колесом. И скорая рядом.
— Этот велосипед надо выбросить! — прошептала я.
— Почему это?
Рядом с Катенькой внезапно возникла Бэлла Александровна с пригоршней мелких, но красных яблок в руках.
— Хочешь? — она протянула несколько яблок мне.
Я машинально взяла одно, второе взяла Катенька, и мы все трое дружно захрустели.
Несмотря на размер, яблоки пахли вареньем и были сладкими на вкус.
— Хороший велосипед, — говорила Бэлла Александровна, энергично двигая челюстями. — Нам соседка в Москве подарила. Они сыну новый купили, а этот отдали нам.
— У него аура плохая, — попыталась спасти ситуацию я.
Смешно, конечно.
Соседка посмотрела на велосипед, пожала плечами.
— Какая аура? Да не верю я во всю эту мистику. А Катенька-то как рада.
Перед глазами снова встало то утро, девочка в цветастом платьице на носилках и Бэлла Александровна с растрепанными волосами, рыдающая у дверей скорой.
«Доктор, она будет жить? Она будет жить? Она будет…»— доносилось до меня откуда-то издалека.
Я печально посмотрела на соседку. Если я расскажу ей, что случится, она все равно не поверит. Да еще и решит, что я сумасшедшая.
— Так и велик он ей! — наконец нашлась я.
— На вырост будет.
«Она не вырастет», — чуть не вырвалось у меня.
Я чувствовала себя героиней фантастического фильма, попавшей в прошлое и пытающейся предотвратить надвигающуюся катастрофу. А ее никто не хочет слушать.
Может, когда стемнеет, пробраться к ним на участок, украсть этот злосчастный велосипед и выкинуть где-нибудь в лесу?
Что будет тогда? Катенька выживет? Или ее просто убьет что-нибудь другое? Смертельная болезнь или пьяный водитель, когда она будет переходить пешеходный переход?
Или они купят ей другой велосипед?
Ладно, я еще подумаю над этим, а сейчас надо проводить родителей.
Не успела я зайти в дом, как снова послышалась мелодия из «Секретных материалов».
Кто звонит на этот раз? Опять сменщица?
А, может, Коля?
Коля- это мой ухажер, с которым я встречалась в то время, двадцать лет назад. Высокий, относительно стройный, голубоглазый, — все, как я люблю.
Выпить только был не дурак- поэтому-то и расстались.
— Людмила? — проворковал в трубке приятный, но совершенно незнакомый голос.
— Да?
— Вы присылали нам своей сценарий.
Я лихорадочно принялась припоминать, куда и что я посылала двадцать лет назад. Посылала тогда много: не было ни дня, чтобы где-нибудь что-нибудь не лежало на рассмотрении и не ожидался бы откуда-нибудь ответ.
— Нам присылают много сценариев, но ваш нам понравился. Вы можете подъехать на следующей неделе?
«О, боже мой, да хоть сейчас подъеду!»— чуть не крикнула я.
— Да.
— Замечательно. Скажите, а загранпаспорт у вас есть?
И снова я лихорадочно начала припоминать, был ли у меня в то время загранпаспорт.
Да, был. В
