Диану на мгновение мутит. Правильно ли она поступила? Она в замешательстве, хотя обычно не сомневается в себе.
Ненадолго повисает тишина, и снова вопль Нэнси: «И это после всех лет, что я ждала тебя, Хэмиш! Я никому не давала и шанса, упустила все возможности, только бы быть с тобой. И вот чем кончилось!»
В телефонной комнате становится тревожно тихо, затем слышится глухой удар. Диану накрывает волна паники. Как там Нэнси? Что ее сильнее расстроило — потеря Хэмиша или осознание, что долгое ожидание было бесплодным, шансы упущены? Что же Диана натворила!
Диана дергает ручку двери в телефонную комнату, но та заперта.
— Нэнси! Нэнси? — кричит она и колотит в дверь. — Открой!
Тишина.
Юнити с грохотом трясет дверь, они окликают Нэнси — безрезультатно. Диана вызывает горничную, просит поискать запасной ключ.
Пока прислуга роется в кухонных шкафах, Диана и Юнити безуспешно обыскивают ящики в гостиной, в холле и столовой. Наконец, в библиотеке Диана находит огромное кольцо, увешанное ключами. «Какой-нибудь из них подойдет», — говорит она Юнити. Она перебирает семнадцать ключей, прежде чем замок поддается и дверь в комнатку со скрипом открывается. Там ее умная, уверенная в себе, острая на язык и равнодушная к оценкам и насмешкам окружающих сестра сидит, скорчившись, на полу. Ее лицо мокро от слез, хотя она уже не плачет. Но не это заставляет Диану вздрогнуть. И без того бледное лицо Нэнси стало пепельным-белым, она уставилась на стену, словно в трансе.
Юнити и Диана присаживаются рядом на корточки, обнимают сестру. Нэнси не ощетинивается, не отпускает своих знаменитых шуточек. Она необычно молчалива, это-то и тревожит сильнее всего. Диана клянется, что не отпустит ее отсюда, из Итоньерки, пока сестра не станет прежней Нэнси. А она станет, притом еще сильнее и лучше, чем раньше.
Диана отчаянно надеется, что о ее тайной роли в произошедшем Нэнси не узнает никогда, хотя, конечно, случившееся — во благо сестре. Или, если вдруг ей станет все известно, Нэнси ее простит.
Глава шестая
ЮНИТИ
24 января 1933 года
Лондон, Англия
Юнити обвивает руками худые плечи старшей сестры. Нэнси кажется такой хрупкой, думает Юнити. Того и гляди сломается, если сильные руки Юнити стиснут ее покрепче. Она отдает себе отчет, насколько эта мысль неуместна, и перескакивает на другую — о том, какое же облегчение, что в кои-то веки не она оказалась в нелепом положении. Сегодня это язвительная Нэнси, та, кто постоянно высмеивает Юнити, ее увлечения и манеры, в то время как Диана всегда терпеливо, с сочувствием выслушивает ее. И у Юнити поднимается настроение.
— Нэнс, — мягко говорит Диана. — Позволь нам проводить тебя в библиотеку и принести чашечку чая. Думаю, он поможет осушить этот потоп.
Нэнси поднимается с пола, опираясь на сестер.
Когда они встают, Юнити слышит тихий треск. Неужели платье? Хоть бы нет, ведь она одолжила его у сестры только сегодня. Изысканное синее платье из твида с люрексом едва на нее налезло. Примеряя его, она крутилась из стороны в сторону и надеялась, что благодаря ему глаза ее сделаются такими же серебристо-голубыми, как у Дианы, и она станет почти так же хороша, как и сестра. Хотя никаких доказательств перемен к лучшему не появилось, она не собирается сдаваться: сегодня она вдобавок пыталась повторить макияж сестры. В конце концов, как же ей выделиться среди сестер, если она не умеет ни остроумно шутить, ни быть особенной? Разве что своим высоким ростом и своеобразными, мягко говоря, манерами.
Они усаживают Нэнси в то же самое кресло, в котором она сидела до телефонного звонка, и Диана просит горничную принести чай. Диана пододвигает свое кресло поближе к сестре и берет ее за руку. Она нашептывает расстроенной Нэнси слова утешения и поддержки, Диана целиком сосредотачивается на ней. И это совсем не нравится Юнити. Она пришла в Итоньерку не для того, чтобы ее задвигали на второй план.
Ей хотелось бы полностью завладеть вниманием Дианы. Кроме того, она не стала бы возражать, если бы и драгоценный Дианин М выказал ей участие. На прошлой неделе, когда она была в гостях, Мосли, стоя внизу лестницы, поприветствовал ее: «Привет, фашистка». Юнити знала, что это высший комплимент в устах основателя нового Британского союза фашистов, так она эти слова и восприняла. Так как Юнити давно верила в фашистскую политическую систему и разделяла убежденность Дианы, что Мосли — человек, в котором нуждается нация, она на самом деле была искренне тронута. Но из-за того, что Юнити до сих пор не понимала, как к нему обращаться — в правилах этикета ничего не говорилось про общение с любовником сестры, — она просто поздоровалась.
— У меня есть кое-что для тебя, — сказал он и потянулся к карману пиджака. Подарок? Юнити не могла припомнить, когда в последний раз кто-то радовал ее сюрпризом. Она спустилась с последней ступеньки в холл, приняла от него завернутый сверток и сорвала обертку. Внутри оказалась золотая булавка с эмблемой Британского союза фашистов, БСФ. Ее не только приняли в члены БСФ, но и дали ей особый статус — золотая булавка тому доказательство. Она застыла немой статуей, а когда голос вернулся, взвизгнула от восторга.
— Позволите? — спросил Мосли, потянувшись приколоть значок.
Опасаясь, что не найдет подходящих слов, Юнити лишь кивнула. Он приблизился, чтобы прицепить булавку к ее лацкану. Она почувствовала запах его одеколона, рассмотрела усы и легкую щетину пониже их. Опьяненная близостью к Мосли, которого сестра порой величала Вождем, в тот момент она ощутила себя Дианой.
Но сегодня не будет ни Мосли, ни комплиментов, ни скромных даров. Только Нэнси. Резкая, нахальная Нэнси превратилась в грустную и жалкую. Юнити придется утешиться тем, что на этот раз она тут не лишняя, и подождать, когда Диана переключится на нее. Ожидание, судя по всему, может затянуться.
Тут, к величайшему удивлению Юнити, Нэнси тянется к ее креслу, стоящему чуть в отдалении, пожимает ей руку и шепчет:
— Спасибо, дорогая. Ты была так добра, это очень много значит.
Юнити цепенеет от этой неожиданной теплоты. Когда к ней возвращается пусть не дар речи, но хотя бы способность думать, в голове проносится: «Может, это сигнал, что отношения изменятся?» Может, эта ласковость — предвестник будущей близости, и сестринской, и иного рода? Может даже удастся привлечь Нэнси к общему делу, думает она и с трудом сдерживает улыбку, когда воображение начинает строить ее собственный секретный план.
Глава седьмая
НЭНСИ
28 апреля 1933 года
Лондон,
