съешь.
Андрей почесал клювом под крылом. Я содрогнулся: некоторые голуби специально в перьях блох разводят.
— Одиноко, конечно, — продолжал он, — особенно если в городе у тебя осталась куча приятелей-байкеров. Ну да ладно. Так чего ты пожаловал-то?
— Я по поводу убийства петуха. Его звали Грегори.
— Если ты про петуха из курятника, то я его не видал ни разу, — сказал Андрей, — хотя слыхал, это да. Каждый день в шесть утра. Даже по выходным. Впрочем, его и впрямь уже несколько дней не слышно.
— А твои приятели? — Я кивнул на енота и собаку.
— Ну ясное дело! Раз мы не местные, то сразу и виноваты во всём! У нас и так дел по горло, чтобы ещё по курятникам лазать и петухов душить! — Андрей отвернулся, продемонстрировав намалёванный на жилетке логотип: надпись «КогтеУгары», а под ней острющий коготь.
Глядя на этот коготь, я вспомнил лежащего на земле Грегори с разодранным горлом.
Свинская драка
Когда я двинулся дальше, небо заволокло тёмными тучами. Даже Фьюи замолчал и призадумался: совсем скоро нам предстояло встретиться с жутковатыми типами. Наконец мы уткнулись в загон для свиней.
Я остановился и сглотнул.
— Ты точно хочешь зайти? — тихо просвистел Фьюи мне в ухо. — Мозги у Гехрякла и Хрювальда слегка набекрень.
— Ничего, справлюсь, — храбрился я. — Запомни на будущее, малыш: мышцы — не главное. Как в драке, так и в работе сыщика самое важное — три «О».
— Это как? — Кроха с любопытством глядел на меня.
— Этой штуке научил меня мой тренер. Первое «О» — организованность. Не умеешь работать ногами — не быть тебе боевым петухом. Научишься управлять ногами — и ускользнёшь прежде, чем до тебя успеют добраться. Тогда неважно, крупный у тебя противник или нет. Рано или поздно он отвернётся и настанет твоя очередь нанести решающий выпад клювом.
— Второе «О» — обзывания, — продолжил я. — Противника ничего не стоит вывести из себя, метко его обругав.
— Ну а третье «О»?
— Ага, сейчас расскажу… — начал было я, но договорить не успел, потому что рядом кто-то громко захрюкал. — Ладно, давай потом, — бросил я.
⁂
Снаружи свиней не оказалось, и я прошлёпал по грязным лужам к приоткрытой двери свинарника. Опять хрюканье — теперь я понял, что это оттуда. Я приник к двери, и в нос мне ударил резкий запах свиного пота и талька. Внутри царила кромешная темнота, но Гехрякл и Хрювальд явно были дома: в свинарнике играла рок-музыка. На полу я разглядел гири, гантели и штанги, а вдоль стен выстроились вёдра со спортивным питанием и биодобавками. Я собрался с духом и распахнул дверь.
Видать, обитатели свинарника масло экономили, потому что дверные петли громко заскрипели. А какое внутри стояло зловоние — словами не передать! Я слыхал, что свиньи — животные чистоплотные, но этот свинарник по праву заслужил своё название.
Музыка вдруг смолкла. В завалах грязи топтались двое качков.
Я и ахнуть не успел, как прямо передо мной возникло угрюмое рыло Хрювальда. Из-под зелёной бейсболки блестели маленькие глазки. Тело напоминало комок мышц, из подмышек торчали пучки волос, больше похожие на кактусы, а шкура блестела от пота. Выглядел он так, будто мог за пять минут сожрать слона, причём вместе с хоботом и бивнями.
Оглушительно хрюкнув, он опустил на пол здоровенную штангу. Ох уж эти качки — вечно они рычат и хрюкают.
— Ты чего тут вынюхиваешь? — пропищал он. Просто невероятно — такая гора мяса, а голос как у мышонка. — Эй, Гехрякл, ты глянь, кто к нам притопал!
Надо мной навис Гехрякл. Я перевёл взгляд с одного гигантского рыла на другое и вздохнул.
— Как у тебя наглости хватает сюда соваться? — удивился Хрювальд. — Мы же ясно сказали: ещё раз увидим — супец из тебя сварганим.
В прошлый раз я умудрился их оскорбить, причём сам уже и забыл, что такого обидного сказал. Почему-то, когда я видел этих типов, сдержаться ну никак не получалось. Впрочем, сейчас это мне на руку. Если как следует разозлить их, они могут ляпнуть что-нибудь такое, о чём бы иначе умолчали.
— Да ладно тебе, Хрювальд, — начал я, — ты разве злишься? Да уж, с вами шутить — бисер перед свиньями метать.
— Пф! — фыркнул Гехрякл. — Ты, типа, крутой, да? Прямо как варёное яйцо?
— Недоваренное, я б сказал, — злобно добавил Хрювальд.
— Это всего лишь шутка, а вы так взъелись, словно с вами обошлись по-свински, — спокойно ответил я. — На самом деле я иду к лису, но уж коли вы дома, то и вам задам пару вопросов.
Хрювальд не сводил с меня сердитых глазок:
— Ещё одна тупая шутка — и ты покойник. Хитрохват спит. Чего тебе от него надо?
Признаюсь, когда я стоял там, зажатый между двумя горами мышц, каждая из которых весила полтонны, мне было слегка не по себе.
— Я по поводу убийства Грегори, петуха…
— Мы-то тут при чём? — Хрювальд наморщил широкий лоб. — Лучше тебе новичков допросить. Ну тех, возле речки. Енот-полоскун совсем тупой и наверняка лопает всё подряд. Знаешь, что он мне сказал?
— Нет. Что?
— Что если Майк с Марго обанкротятся, то это из-за нас, типа мы слишком прожорливые. А ведь нас недокармливают! Взять бы этого енота и сделать из него отбивную!
— Но… Кто-то таскает из курятника яйца. И кое-кто говорит, что недавно рыла у вас были вымазаны чем-то жёлтым.
— Кто ляпнул такое?! Кто?
Я пожал плечами:
— Да я уж и не помню.
— Это апельсиновый сок был, — быстро проговорил Гехрякл, — нам чего только не кидают. Позавчера принесли свёклу — мы от неё потом бордовые ходили.
Объяснение вполне себе правдоподобное, и всё же, на мой взгляд, слишком быстро они сообразили. Как будто придумали отмазку заранее.
— Вы же понимаете, что я просто обязан задать этот вопрос. Ведь сами-то вы разбираетесь в ситуации как свинья в апельсинах, верно?
Я развернулся и собрался было уходить, но понял, что перегнул палку.
— Чего-о-о? — угрожающе прохрюкал Хрювальд. — Свинья в апельсинах?!
Гехрякл поднял копыто и захлопнул дверь. Я оказался в западне.
— Тебе бы болтать поменьше, — заметил Хрювальд. Глаза его превратились в две узенькие щёлочки.
— Простите, — пробормотал я, — не хотел никого обидеть. По крайней мере поросяток уж точно.
— Поросяток! — Гехрякл задохнулся от ярости. — Это ты кого поросятками назвал? А?!
— Ты что себе позволяешь? — пропищал Хрювальд. — Сперва притащился сюда и сказал, что мы, типа, чего-то там украли, а потом ещё и поросятами обозвал!
— Обозвал? Да бросьте.
