с трофейных лошадей. Потом все вместе носили из ручья воду в вёдрах – поили коней. На фоне обихаживания лошадей, наконец разговорились. Так как Артём кроме «сэнк ю» и «фак ю» больше ничего по-английски не знал, то общался через Славку, который через раз понимал почти всё, что ему говорили. Тогда Артём с удивлением узнал, что лошади едят не только сено, овёс и яблоки, но ещё очень обожают морковку, а соль жрут побольше человека.
После обихода лошадей принялись готовить ужин. Артём было хотел сварить в кружке последние два бич-пакета для Славки, но вторая женщина, которую звали Грэйс, сообщила, что она готовит и на их долю, так как после гибели главы семейства с женой, лишние продукты имеются. Готовили варёные бобы с беконом и кукурузные лепёшки. Как потом узнал Артём, это была стандартная еда переселенцев не только на ужин, но и на завтрак, и на обед. Одновременно в другом котле варилась конина, но к ужину она не успела сготовиться и была использована на завтрак.
Уединившись с сыном, измерили глюкозу крови. Оказалось, меньше пяти, поэтому колоть инсулин решили после ужина. От поданной порции Славка, привыкший к совершенно другой еде, сначала воротил нос. Но Артём ему объяснил, что другой еды нету, а последние бич-пакеты они оставят в качестве НЗ.
После ужина посыпались вопросы: кто они, откуда, куда и т.д и т.п. Артём озвучил такую версию: они из России, пошли с сыном на рыбалку, ударила молния. Дальше они не помнят. Очнулись здесь. Его слушали с расширенными глазами и раскрытыми ртами. Кое кто даже крестился. Перед сном Артём дал раненому, которого звали Патрик, ещё одну таблетку «Найза» и таблетку слегка просроченного антибиотика. Решил, что хуже тому не будет.
Когда стемнело стали укладываться спать. Расположились возле фургона. Артём нарвал сухой травы, прикрыл её плащ-палаткой. Женщины выдали им пару шерстяных одеял. Решили ночью дежурить по одному. Сначала Артём, потом Миган и последней Грэйс. При этом наручные часы, которые показал Артём, вызвали у женщин бурное восхищение. Наконец все улеглись.
Он сидел возле закутавшегося в одеяло, лежащего сына. А мрачный Славка молча смотрел в сторону затухающего костра. Слов не было. Артём положил руку на плечо сына, хотел его дружески приобнять, но Славка раздражённо дёрнул плечом и глядя ему в глаза с болью заговорил:
- Зачем ты стрелял в эту молнию? Если б ты не стрелял, мы были бы дома! А теперь… - он отвернулся и Артём понял, что сын беззвучно плачет. Да тут и взрослый заплачет, попав в такую ситуацию, а это ребёнок – ему всего 12 лет. Артём вспомнил себя в 12 лет, как плевался с пацанами из обрезанных лыжных палок шариками из липучки, как носился на велосипеде или лепил крепости из пластилина. Представил, что ему в этом возрасте сказали бы, что он умрёт через несколько недель. Разве б он не плакал? А тут ещё мальчишка и мать потерял навсегда… Да Славка в таких условиях просто молодцом держится.
- Сына – тихо заговорил Артём – прости меня пожалуйста за всё. Если б я знал! Если б только мог представить такое! Я знал, что удар молнии в человека всегда смертелен, а тут эта гадина прицепилась к нам как живая! Если б я только знал, что произойдёт, то клянусь тебе, остался бы стоять на её пути, а тебе бы сказал бежать. Пусть бы я погиб, но ты бы остался живой и там, в нашем времени. Смог бы как-нибудь добраться до дома. Но я даже предположить не мог такое! Я читал, что от выстрела молния взрывается и максимум при этом разрывает ствол ружья. И всё! А тут такое! Прости меня!
Славка некоторое время лежал молча, только плечи его иногда подрагивали. Наконец он не оборачиваясь спросил:
- Через сколько времени я умру?
- Не знаю. Этого никто не знает. Разве только Бог? Инсулина хватит недели на три точно, а возможно и больше. Но никогда не знаешь, что произойдёт. Нельзя сдаваться и себя хоронить! Жизнь такая штука, что в последний момент может всё измениться! Может мы найдём инсулин, может получится вернуться назад, а может у тебя пройдёт диабет. Я читал: в войну был случай, когда молодого солдата ранило гранатой, его принесли в госпиталь и врачи отказались делать ему операцию, говоря, что он всё равно скоро умрёт. Тот был в сознании и всё слышал. И так испугался, что стал убеждать себя, что не умрёт, приказывать своему организму, чтобы тот боролся. И свершилось чудо – он выжил! Этот метод самовнушения теперь называется аутотренинг. Говорят, с его помощью можно совершать невозможное. Может и ты так сможешь исцелиться? Главное не терять надежду! Поверь мне, что без тебя мне жить незачем. Если ты умрёшь – умру и я. Давай будем жить! Прикажи своему организму! Не сдавайся!
Это и ещё многое другое говорил в тот вечер Артём сыну. Ему было важно удержать Славку от потери надежды, чтобы он не сдавался, а всеми силами стремился жить. Артём прилёг рядом с сыном, приобнял его, а потом стал нежно гладить по руке, спине, голове, периодически взъерошивая ему волосы. В конце концов уставший и наплакавшийся Славка успокоился и уснул. А Артём долго сидел возле заснувшего сына, погружённый в тяжёлые мысли, при этом чисто подсознательно слушая ночную прерию. Он уже давно пересидел своё дежурство, когда во сне заворочался и застонал Патрик. Женщины проснулись, засуетились вокруг раненого и Миган, подойдя к Артёму, знаками дала понять, чтобы он ложился спать.
Глава 3
На следующий день встали довольно рано. Сообща с Грэйс и детьми кормили-поили, запрягали лошадей. Миган тем временем готовила завтрак. Перед которым Артём помогал сменить повязки Патрику и вновь напоил его своими таблетками. Потом было монотонное путешествие. Первой фурой, где ехали Артём с сыном, управляла Миган. Во второй, с Патриком и детьми рулила Грейс. От нечего делать Артём стал разглядывать доставшийся ему арсенал. Мельком он его посмотрел ещё вчера. Но сегодня занялся вплотную. Сначала перебрал длинноствольные образцы. Их было четыре. Первым взял в руки громоздкую однозарядную винтовку. Покрутив в руках, прочёл название – Спрингфилд, а рядом с названием был выгравирован тощий, словно умирающий с голоду орёл. Разобрался с системой затвора. Для перезарядки надо было предварительно взвести курок, за
