лицо портила ярость. Девица щелкнула плетью у меня над головой, пришпорила бедного коня и галопом поскакала дальше по дороге. Я не сомневалась, что нажила себе врага.
Может, стоило поддаться на уговоры и сварить ей что-то эдакое?
Я усмехнулась. Что-то темное в глубине моей души пело от радости. У меня появилась жертва, объект для насмешек и издевательств. Я одернула себя. В мои планы не входила война с деревенской девчушкой. И все же как приятно наконец показать свои когтки, не бояться и не скрываться…
Я удовлетворенно вздохнула. Хотелось кинуть незнакомке вслед что-то неприятное, но не смертельное. Проклясть ее икотой. Заставить пару ночей мучиться от бессонницы. Я подавила странное желание и продолжила путь домой. У меня все еще не было никакого желания вмешиваться в жизнь деревенских. Разве после всего случившегося я не заслужила немного покоя?
Через пару дней наступило благоприятное время для сбора голубого моха, помогающего при кашле и простудах. Я отправилась в Чащу на промысел. Все шло, как обычно.
Лишь на рассвете над моей головой пролетела крупная черная птица. Ворон. Я задумчиво посмотрела ему вслед. На лапе птицы болталась тонкая красная лента — символ срочных новостей.
По коже прошелся холод, но вовсе не от утренней свежести. Воронов отправляли инквизиторы. Красная лента означала ответ на вызов или просто скорый приезд одного из ордена.
И гадать не нужно, чем это грозило мне.
— Вот дрянь, — ругнулась я, не сумев удержать эмоции в узде.
Корзинка с собранным мхом полетела наземь, а за ней и перчатки. Я стянула платок. Поляну огласил тихий всхлип. Неужели это я?
На меня разом навалилась усталость и апатия. Я привалилась к стволу ближайшего дерева, перебирая нежные молодые травинки. На ум ничего не приходило. Я и думать не хотела о побеге: зима далась мне тяжело, а менять место, когда только освоилась — тяжело.
Конечно, когда речь заходит о жизни и смерти, выбирать не приходится. Бежать или попытаться сохранить новый дом? Так и не приняв решение, я побрела домой, где меня ждала еще нераспакованная сумка от Йозефа.
Глава 8
Не появиться на следующей ярмарке — все равно что признать поражение. Я не готова была сдаться так просто. Однако банальное требование инквизитора снять перчатки приведет меня на костер. Черные когти станут отличным свидетельством моей связи со Зверем, с нечистым.
Делать было нечего. Я вылечила горло, убрав хрипоту, сделала специальную микстуру для кожи, которая подлечила мелкие ранки и пятна, так и не выведенные после зимних морозов. С волосами было куда сложнее. В них была моя ведьминская сила: не отрезать, не перекрасить. Пришлось состряпать легенду о том, что сумасшедшая тетушка травница проверяла на мне свои отвары, вот волосы и перекрасила, да обратно никак.
Я с благодарностью вытащила из сумки Йозефа простенькую юбку, как у всех деревенских, самого непримечательного цвета, да рубаху с курткой. Измениться до неузнаваемости не удалось. Но разве в веселой хохотушке-девчонке признают тихую травницу, замотанную по уши в тряпье?
Чтобы уж точно не вызывать ассоциации с сумасшедшей теткой из леса, которая пугает бедных охотников, я заплела себе сложную косу с лентами. Получилось кривовато. Все же пальцы хуже слушались, чем до зимы. Я все равно осталась довольна.
В деревне меня встретили все те же молодчики, играющие в карты.
— Кто такая? — буднично спросил один. — Зачем пожаловала? Когда уйдешь?
— Я племянница Ады, травницы. Меня матушка послала ей на помощь, — соврала я, старательно выпевая слова.
Разница между хриплым бурчанием и мелодичным молодым голоском была разительная. Стражники даже заслушались.
— О, — воскликнул один. — Этой что ль?
— Да, ходила тут одна. Больше месяца уже живет на опушке, — кивнул второй.
— На продажу велела что-то принести?
Я с готовностью стащила с плеча небольшую котомку и вытащила из нее часть товара.
— Это сбор от кашля, — принялась перечислять я, делая вид, что ищу пометки на мешочках. — Здесь… м-м-м, кажется, оберег… Да, точно! От сглаза. А это просто для взвара, по-моему. Душистые травки. Вот, понюхайте!
Стражники посмеялись и взяли у меня парочку мешочков “душистых травок”, сказав, чтоб была аккуратнее на базаре. Мало ли, пристанет кто. Прощебетав им слова благодарности, я вприпрыжку побежала на площадь. Надо же поддерживать легенду о своей молодости и наивности!
На ярмарке я чуть было не встала на свое привычное место, но вовремя одумалась. Племянница не могла знать, где торгует ее тетушка. Пришлось подыскать другой свободный уголок. Я нарочито неумело выбрала место, кое-как разложила товар и стала ждать, беспокойно вертясь на месте. Разве молодежь умеет спокойно заниматься скучным делом?
Не прошло и пары минут как ко мне подошел Йозеф.
— Где травница? — спросил охотник, хватая меня за локоть.
Я выдернула руку и фыркнула. Манер у мужчины так и не появилось.
— Что-то хотели ей передать? — елейным голоском спросила я. — Тетушке нездоровится последнее время. Зимой сильно болела, никак не пролечится.
— Ада болеет? — нахмурился Йозеф. — А ты кто? Почему у тебя ее товар?
Стало понятно, что просто так он от меня не отстанет. Тетки с соседних прилавков уже прислушивались к нашему разговору.
— А! — “вспомнила” я. — Так вы Йозеф, наверное. Ада просила передать вам низкий поклон. Велела справиться, как у дочки здоровье.
Йозеф смотрел на меня с подозрением. В глубине его карих глаз мелькнула искра понимания.
— Идемте, девушка, — сказал он. — Сами справитесь.
Я лениво сгребла товары в одну кучу, нарочито не стараясь их разложить. Мне следовало и дальше изображать еще зеленую девицу, не смыслящую ни в торговле, ни в травах.
Йозеф утянул меня в ближайшую подворотню. Требовательно взглянув на меня, он ткнул в вышивку на рукаве.
— Это делала моя дочь. Почему ты в вещах Ады?
— Потому что я и есть Ада, — прошептала я. — И хватит орать!
— Что за цирк ты устроила? — тихо спросил Йозеф. — То мудрая травница, то соплячка какая-то…
— Пришлось. Виделась я с подружкой вашей дочери.
— Ликой что ли?
— Не знаю. Богачка, на коне выехала кататься. Боярыня-сударыня, не иначе. Велела она мне наколдовать ей любовь с парнем.
— Ну? — нахмурился Йозеф.
— Я отказала. Я вам не ведьма!
— Хорош врать-то, — ответил он. — Я в Чаще не первый день. Понятно, что ты не простой человек, раз среди зимы сруб себе поставила. Там дело нечистое, это все охотники знают. Не вредишь, и будет.
— Это ты так думаешь, — зло бросила я. — А Чаща показала мне ворона инквизиторского. На меня эта Лика жалобу накорябала. Не ровен час, придет
