Каменное сердце — Кейлет Рель
Глава 1
Я не помню, когда и как появилась на опушке. Лес замкнулся за моей спиной, выталкивая меня из своих глубин на поверхность. Я брела по сугробам, падая от усталости. Колкая корочка льда изрезала мне руки, а варежки застыли от мороза. В сапогах хлюпало. Кажется, меня угораздило забрести на болото. Я почти не чувствовала ног.
Где я оказалась?
Вокруг меня стоял сосновый частокол, обрамленный обрывками серого неба. Где-то вдалеке крикнула птица. Хрустнула ветка под лапой зверя. Лес вслушивался в мое рваное, загнанное дыхание. Он не пытался помочь, но и не хотел погубить.
Собравшись с силами, я продолжила путь. Глаза уже почти не различали дороги. Кажется, все это время я пробиралась по звериной тропе и окончательно заплутала. Это было худшее, что могло случиться с человеком перед самой холодной ночью зимы. В легких хрипело. Ледяной воздух опалял ноздри, скатывался к бронхам, давал мучительно мало кислорода. Я уже почти сдалась и переставляла ноги лишь по инерции.
Вот тогда-то впереди появилась маленькая избушка, скромный охотничий сруб. Я было решила, что мне вновь мерещится. За время блужданий по Чаще глаза показывали разное, жестоко обманывая и пугая обрывками прошлого. Я уже привыкла к миражам. И тем сильнее было мое удивление, когда пальцы действительно нащупали ручку двери.
Я кое-как сгребла снег в сторону, игнорируя горящую от боли кожу. Дверь с трудом подалась, пуская меня внутрь. В избушке меня ждала темнота. Я завалилась к ней, как к родной, наконец-то укрывшись от зимнего ветра и взглядов зверя. Мне стало легче дышать. Кажется, я провалилась в забытье.
Очнувшись, я стащила с себя мокрую шубу и варежки, стянула с ног сапоги, затем и носки. Мое состояние было плачевным. Я еле двигалась. В голове звенело от жара и боли. Начиналась лихорадка. Я заползла внутрь избы, принялась рыться в сундуках, ящиках, открыла небольшое хранилище под половицами.
И судьба сжалилась надо мной. Ликуя, я достала несколько отрезов солонины и разгрызла парочку сухарей. Голод, который за эти дни стал почти привычным, наконец-то отступил. Мне захотелось спать.
Я не могла. Никто не позаботится обо мне в этой забытой Троицей глуши. А умирать от холода в Пик зимы не хотелось. Я принялась за дело: набрала снега, растопила его, отыскала огниво и зажгла свечку, разгоняя темноту. В сундуках нашелся ворох старых одеял и парочка шкур, из которых получилось неплохое место для ночлега. Я даже сделала самое сложное: вышла на улицу и притащила хвороста.
Закоченевшие руки протестующе ныли. Мне пришлось снова одеться. Мокрая шуба, к тому же покрытая кровавой коркой, оптимизма не добавляла. И все же я упорно выходила из избы, откапывала из-под снега валежник, отдирала куски трухлявых пней, и возвращалась назад. Близилась самая холодная ночь в году, и мне вовсе не хотелось умирать. Пытка продолжалась до тех пор, пока на улице окончательно не стемнело. Мое дыхание превращалось в снопы снежинок. Дальше оставаться на морозе было просто невозможно.
Я скрылась в избушке, добротном охотничьем срубе, и стащила с себя грязную одежду, задубевшую от холода. Вскоре весело затрещали сучья в маленькой печке с тонкой трубой дымохода. Я знала, что мокрые поленья будут ужасно чадить, поэтому припасла их напоследок, для начала пустив на розжиг стул. Да простят меня хозяева сруба! Крупные бревна, которые мне удалось затащить, стояли у стены и сушились.
Началась ночь. Вскоре в избушке стало так же холодно, как до этого на улице. Что творилось за окном, было страшно даже представить. Я сумела заварить себе трав от лихорадки и упорно щипала щеки, чтобы не уснуть.
Любой ребенок знает, что такая ночь несет лишь смерть всем, кому не хватило ума укрыться в теплом доме со своей семьей. У меня не было ни того, ни другого. Оставалось надеяться лишь на заброшенный сруб и слабое пламя в печи.
Ночь прошла, за ней другая. Холода не отступали, но уже не налетали на меня с такой жестокостью. И все же их злости и так хватило, чтобы испортить мне жизнь. Я жила, но часть меня заледенела. И тело пострадало не меньше души.
Мои руки с трудом двигались. Мороз навредил каждому кусочку моей кожи, каждому органу, но больше всего я жалела о пальцах. Когда-то ловкие и изящные, они превратились в неповоротливые деревяшки, которыми даже пытаться не стоило собирать травы или плести кружево. Я каждый день пыталась их разрабатывать, но снова и снова приходила в отчаяние.
Темный заброшенный сруб оказался единственным подарком, который готова была предоставить мне судьба. Я не знала, сколько уже провела в лесу. Затуманенный мозг не мог подсчитать, когда все произошло и сколько дней оставалось до Зимнего дня. Я просто потерялась во времени и в Чаще, одинокая и беззащитная.
За окном каждый вечер сыпал снег. Поутру мне приходилось откапывать свое убежище и перебрасывать снег к стенам, чтобы меньше задувало в щели. И однажды зима закончилась. Я поняла это по звонкой капели и частым крикам птиц. Лес оживал, стряхивал с себя снежную шапку и разворачивался к солнцу и жизни. Вместе с ним воскресла и я.
Первым делом я отыскала небольшую речушку в часе ходьбы от моего убежища. Она была холодной и быстрой, а на берегу лежали пластинки льда, хрупкие и острые, как осколки стекла. Мыться в ней было неприятно, но ничего лучше я не придумала. Мою одежду покрывали пятна крови, а волосы слиплись от грязи и сора.
Я сбежала из замка ужасов, однако случившееся навсегда заклеймило меня. Волосы стали темнее, напитались магией. Или кровью невинных? Я не могла толком рассмотреть себя в зыбком отражении, но глаза тоже казались изменившимися. Не могут же они остаться прежними, когда повидали столько горя? Однако пугало меня не это.
Мои ногти заострились, стали темнее и тверже. У людей не бывает таких. Я слышала от матушки, что иногда ведьмы ожесточались настолько, что их облик менялся. Таких у нас называли каргами. Случалось перевоплощение редко, но именно про этих ведьм люди сочиняли небылицы, описывая в сказках их козни и злобу.
Я не ожидала, что стану каргой. Я не ожидала, что мое сердце окаменеет.
Однако у судьбы были свои планы.
Глава 2
Запасы крупы и прочей снеди в избушке
