клыков змея.
— Перун великий! — откашлявшись, продолжала Агния, наверное, её голос сейчас такой же хриплый, как и дыхание Буйтура, — трижды слава тебе, и в Яви, и в Нави, и в Праве, во всех трёх мирах силу свою утвердившему! Прибудь, боже, с нами, яви грозу небесную, озари даром своим, помоги одолеть врага твоего!
Солнце появилось из-за туч, прошлось теплым лучом по рыжей шерсти, скользнуло ярким отсветом вниз, заглянуло в глаза чёрного Велеса. Слепо сощурившись, змей подземный мотанул головой, сбился с ритма, потерял сложный ветер, отстал. На малое время и недалеко, но довольно, чтобы Буйтур успел поменять потоки и ускориться не за силу, а за ветер. Надолго ли? Сколько ещё будет гнать их Велес?
Нисколько, сказал своё слово Перун. Стрела-молния разорвала небо, оглушила громом и пронзила чёрного змея, упавшего замертво. Но ещё не один круг сделал Буйтур, словно ждал, что поднимется Велес, и никак не мог поверить, что всё закончилось.
Только к вечеру добрались они до того костра, что видели утром. Не спеша, отдыхая, пытаясь найти по пути новый камень перунов. Тщетно. Ничего не оставалось, как отогреться хотя бы, может даже огнём попросить поделиться. Как нести его три дня и три ночи, Агния не представляла, да и мёртвым такой огонь будет. Но уж лучше такой, чем совсем без него, а живой уже летом добудут. Главное, чтобы поделились люди, не убоялись Рдяного бога прогневать.
Свет огня привёл их в пещеру, небольшую, но хорошо прогретую, даже чересчур. Немудрено — такой громадный костёр на такую маленькую залу. Или это они с Буйтуром так замёрзли, что даже крошечный камелёк им сейчас показался бы огромным родовым костром. Рядом с огнём сидел человек. Один. Юноша, молодой и нарядный, с ярко-рыжими волосами, непослушной волной спадающими на его кухлянку.
— О, девица, сама пришла. Здравствуй, — сверкнув озорным огоньком в глазах, юноша заговорил так, как будто давно знал Агнию и был ей чуть ли не женихом, — и ты, брат, здравствуй, — улыбнулся он, обратившись к симарглу, — проходите, грейтесь.
Агния так оторопела от того, что увидела, от того, что услышала, от того, что пережила за эти дни, что не смогла ничего сказать или сделать в ответ. Не знала даже, что и думать. Зато Буйтур, кажется, знал. Оглядел парня пытливым взором из-под густых бровей, фыркнул добродушно и воспользовался приглашением. Спокойно подошёл, зевнул, и улегся возле огня, отдыхать и зализывать раны.
— И ты здравствуй, коли не шутишь, — Агния во все глаза смотрела на Буйтура, так спокойно реагирующего на чужого, совсем незнакомого человека.
— Не шучу, — снова хитро ответил юноша. — Вот, котомку возьми. Не лазить же тебе по долине неделю.
Агния осмелела, подошла, села рядом. Раз уж и хозяин приглашает, и Буйтур доверяет. Протянула руку к предложенной котомке… и отдернула её.
— Но… но так же нельзя! — воскликнула она.
— Почему? — юноша казался слегка озадаченным, но так, как будто Агния его больше насмешила, чем удивила.
— Это же свадебная котомка с даром!
— Не имеет значения, — ответил он, открывая котомку и показывая, что внутри, — насильно мил всё равно не будешь.
Внутри лежали два камня. Один жёлтый, жадно ловящий огненные отсветы костра и блестящий ими, другой поскромнее, розово-серый.
— Берёшь розовый, бьёшь им по жёлтому, — пояснил юноша, — получаешь живой огонь. И можно не один.
«Вот так просто», — подумала Агния, изумлённо глядя то на камни, то на юношу.
— Я б давно ваших научил, но вы меня так боитесь, что даже имя вслух не произносите. Не то, чтобы двоих развести. Поди и забыли уже, как звать. — Юноша загрустил, но всего на мгновение. Тряхнул рыжей головой, отгоняя печаль, подмигнул Агнии: — Ведь забыли же?
Агния уже поняла, кто перед ней, только поверить никак не могла. Парень поднялся и направился к выходу, весело насвистывая. Оставляя ошарашенную девушку с симарглом возле своего костра. Перед тем, как выйти, вдруг обернулся, и, будто случайно, обронил:
— Насчёт котомки. Захочешь принять как свадебный дар — возвращайся с ней летом. Дорогу вы теперь оба хорошо знаете, — Рдяный бог подмигнул снова, а затем растворился в холодной темноте.
***
Вернулись они посреди ночи, тихонько пролезли в недра родной пещеры и до утра разыскивали там Сварна. Несложная задача для Буйтура, только как-то неохотно он её выполнял. Или просто устал, как неимоверно устала сама Агния. Завидев девушку и плетущегося за ней симаргла, изгой замер, сидя на месте и делая вид, что никого не замечает. Не смея ни смотреть, ни говорить. Только глаза его, кажется, покраснели от слёз. Или это огонь светлячков чудит?
— Вот, — сказала Агния, протягивая парню перуновы камни, — возвращайся к веси. Тебя простят.
Сварн непонимающе уставился на камни, взял их, покрутил в руках, и только потом понял, что это.
— Где… ты их взяла? — спросил он.
— В долину Перунову слетала… слетали, — пожав плечами, ответила Агния. Как будто в соседнюю залу сходила, а не жизнью рисковала. Не было никаких сил говорить иначе. Или просто все чувства её вымерзли с крепким морозом, с хрустом разломились под снегом, унеслись по горам с метелью.
Сварн посмотрел на Агнию так, как будто впервые её увидел. Поднялся, отряхнулся, отвёл глаза в сторону. Интересно, о чём он думает сейчас? Отчего Зоряна не пошла за ним в изгнание? Не полетела ради него в долину? Почему спасение принесла Агния?
— И? Что мне сделать? — наконец, спросил он, — как с тобой расплатиться?
«Женись на мне», — ещё недавно сказала бы счастливая Агния. Теперь же она смотрела на предмет своих грёз, серого, от долгих дней, проведённых в темноте и одиночестве, юношу. С трясущимися руками, с грязным подбородком, с посиневшими от холода губами, сложившимися в тонкую, как будто от обиды изогнутую нить. Человека, потерявшего огонь, и не сказавшего за его возвращение даже «спасибо». Расплатиться? Насильно мил не будешь. Если сам не захочет, то зачем ей это?
— Ничего не надо, — сказала она, — просто возвращайся.
Повернулась и, взявшись за гриву Буйтура, отправилась с ним наверх, не оглядываясь.
