надо! Пожалуйста, не надо! — умолял парней муж беременной. — Я отдам вам что пожелаете.
Я пойду вместе с вами и убью кого скажете, только оставьте мою жену в живых!
Но повстанцы его не слушали.
— Новые бойцы нам не нужны! — заорал в ответ один из них. — Это наша последняя атака перед Порт-Локо, поэтому мы убиваем всех, кого поймаем.
Один из парней уткнул дуло большого ружья в спину пленника, двое других поставили его на колени лицом к жене.
На глазах у всех нас, на глазах у несчастного мужа головорезы убили беременную и нерожденного ребенка, которого она носила.
— Нравится на такое смотреть? — спросил меня мятежник.
Однажды Мари пересказала мне слух о повстанцах:
— Когда они убивают, то заставляют невольных свидетелей говорить, будто им нравится смотреть на всякие ужасы. Если свидетели упрямятся, мятежники убивают и их. Если окажешься в такой ситуации, говори, что смотреть нравится, как бы жутко ни было.
Поэтому я и ответила мятежнику:
— Да, нравится.
— Отлично! — расхохотался тот. — Может, тебя мы и не убьем.
Стороживший нас громила схватил Адамсей за косички и заставил подняться. Он толкнул мою сестру в руки другого мятежника, который развернул ее и за волосы поволок по дороге к одному из домов. Сквозь пламя пожарища я видела, как повстанец затащил Адамсей в хижину, и тень сестры исчезла внутри.
«Прощай! — сказало ей мое сердце. — Прощай!»
ГЛАВА З
Я и прежде молилась, порой до пяти раз вдень, как предписывает мусульманам Коран, наша священная книга. Мечетью в Магборо служил дом из красной глины. По ночам ее освещали свечи и керосиновая лампа. У нас был имам, который проводил службы и читал проповеди.
Мари научила меня молиться о счастье, о богатом урожае, о том, чтобы найти хорошего мужа, когда вырасту. Я же по-настоящему молилась только о новых платьях. Каждый год на Айт, означающий конец Рамадана, месяца священного поста, Мари дарила нам, детям, новую одежду, которую покупала в Порт-Л око, городе в нескольких часах пути от нашей деревни. Я мечтала о доке те и лаппе — традиционном для Африки хлопчатобумажном комплекте одежды. Молитвы определенно работали, потому что на Айт я всегда получала обновки.
Когда Адамсей исчезла в доме вместе с мятежниками, я закрыла глаза и начала молиться, молиться без устали, только на этот раз не об обновках: «Всемогущий Аллах, дай мне умереть быстро. Если моих родных поймали мятежники, дай быстро умереть и им. Не позволяй повстанцам разрезать мое тело на кусочки».
Я молилась так истово, что у меня запульсировало в висках. Открыв глаза, я увидела, что малолетние бойцы на меня таращатся. Если бы не ружья, ножи и красные глаза, можно было подумать, что мы играем в прятки; что, сосчитав до ста, я открою глаза и увижу улыбающихся деревенских мальчишек.
Голова у меня закружилась. Взгляд расфокусировался. Сперва пропал слух, а потом и зрение. Я потеряла сознание.
Придя в себя, первым делом я услышала музыку, гремевшую в ушах. Парни и взрослые мужчины подпевали, некоторые просто горланили непонятный мне текст. Параллельно мятежники выкрикивали слова, значение которых я узнала лишь позднее, когда уехала в Северную Америку: «Рэмбо», «киллер», «сивуха».
Веки я разлепила с трудом: они склеились от слез, пыли и грязи. Сначала я видела только красные и желтые тени и чувствовала жар, как от солнца в знойный день.
Но потом зрение сфокусировалось, и я поняла, что источник теней и жара — костер, уничтожающий отобранное у жителей Манармы добро. Пламя бушевало, теперь его дикие всполохи скрывали от меня деревню. Перед ним мелькали силуэты пляшущих мятежников.
Я лежала там, где упала, — прямо на дороге. Руки мне развязали, но после долгих часов в веревочных путах они онемели. Тем не менее я сумела набрать пригоршни сухой красной земли и натереть себе волосы, лицо, плечи и ноги. «Грязной девчонкой мятежники побрезгуют», — решила я.
— Отведите ее к реке, пусть вымоется! — проорал владеющий темне. Лица его я не видела, но он был рядом — как и раньше, стоял у меня за спиной. Приказ он отдал четырем юным мятежникам.
— Погодите! — взмолилась я, когда старший рывком поднял меня на ноги. — Я сикать хочу. Пожалуйста, можно мне посикать, пока вы меня не убили.
Повстанец отпустил меня и отступил на шаг.
— Так мы тебя не убьем. — Он скупо улыбнулся. — Мы возьмем тебя с собой. Ты хорошенькая. Пригодишься.
— Но ты же сказал, что пленников вы больше не берете.
— Я соврал, — отозвался мятежник.
Не знаю почему, но мне и до этого казалось, что этот солдат хочет взять меня с собой — красться по бушу и грабить поселения. Увидев юных мятежниц за готовкой, я тотчас представила, как жарю с ними кассаву.
— Ладно, я пойду с вами, — сказала я, стараясь подыграть ему. — Но сперва дай мне посикать.
Старший мятежник не сдвинулся с места, а только махнул рукой парням: вперед, мол.
— Следите за девчонкой, велел он им. — Не дайте ей сбежать. Она мне нравится. — Солдат погладил меня по щеке, а отступая, подмигнул. Я содрогнулась.
Парни отпустили меня в надворный туалет. Сильно удивившись, я радовалась одиночеству. Без сил опустившись на землю, я закрыла лицо руками. Что делать, я не знала. Можно было попробовать спастись, рванув в кусты, но от них меня отделяло открытое футбольное поле. Вспомнилось, как усмехались юные повстанцы, убив беременную женщину. Я не сомневалась, что парни, караулящие у туалета, будут так же усмехаться, использовав меня в качестве мишени для стрелковой подготовки.
«Пойду с ними», — решила я в панике, хотя становиться мятежницей совершенно не хотелось. Меня затрясло, в горле встал ком. Сдержав слезы, я выпрямила спину и хлопнула себя по щекам. «А ну соберись! велела я себе. — Ты их перехитришь. Отправляйся с ними. Веди себя так, словно ты в восторге от них и бежать не намерена. А потом улучи момент и сбеги!»
Сознание наполнилось мыслями об Адамсей, Ибрагиме, Мохамеде, Мари и даже об Али. Родные с улыбкой стояли у меня перед глазами. Я мысленно попрощалась с каждым из них.
«О Аллах, помоги мне! — снова взмолилась я. Покажи мне, как сбежать!»
Парни-караульные начали терять терпение.
— Ты что так долго?! — спросил на темне один из них.
Отвечать я не стала — секунду спустя вышла из туалета и зашагала к мятежнику, отдававшему приказы. Парни потянулись следом.
Старший мятежник разговаривал с мужчиной, которого я прежде не видела. Кожа у незнакомца была светлая, почти белая.
