улыбнулся. Сергей прибавил: «Однако не дело это — пьяниц развлекать». — «Умирать тоже неохота. Понимать надо».
Это прозвучало почти строго.
Сергей достал конверт, сунул в него тридцатку, на конверте написал адрес и положил его перед подростком.
«Вот мой адрес, — сказал он, застегивая пуговицы. — Если припрет, приходи».
Подросток лукаво улыбнулся.
И вот теперь он стоял перед Сергеем. С пестрядинным мешком за спиной. Сергей озабоченно размышлял:
— Куда бы тебя определить…
Один из парней, смерив мальчишку взглядом, посоветовал:
— Может, в свинарник?
Подросток лихо сплюнул сквозь зубы:
— Магсюм умирать будет — свиньями не будет.
Парни разразились хохотом.
— Ничего себе…
Сергей посерьезнел и обратился к одному из парней:
— Проводи в столовую, чтобы покормили. Устрой пока у меня, а там решим.
Лицо Магсюма выразило одновременно и благодарность, и достоинство, и радость, что он все-таки не зря протопал по вязкой грязи эту сотню верст.
Сергей с остальными четырьмя парнями отправились в коровник. Чем ближе они подходили, тем явственнее слышался мощный рев.
По двору денника бродили голодные коровы, кидались из угла в угол, тянулись к свисавшей с крыш соломе: апрельская испарь, пахнущая землей, согретым навозом, будто дразнила скотину; иные, собрав все четыре ноги вместе, бессильно покачивались, и казалось, что они вот-вот упадут, рухнут, рассыплются всеми своими ребрами, острыми костями, выпирающими из-под кожи.
Сергей растерянно взглянул на ребят.
Здоровый, с густыми бровями парень, который все время недобро косился на Сергея, теперь смотрел на него с грустной усмешкой. Сергей обратился именно к нему:
— Что будем делать?
Тот сдвинул брови и ответил:
— Надо гнать… В горы надо гнать!
— За чем же дело стало?
— Приказа нет, — отозвался круглолицый крепыш. — Ждут, когда дорога установится. А скот не может ждать.
— Надо гнать, — повторил парень. — Тех, которые шагать могут…
— А как с остальными?
— Надо снять и потравить крышу… Им хватит…
Сергей молчал. Молчали и остальные, выжидая, что скажет на это их новый главный зоотехник. Он думал, что начало его работы свершилось там, возле гнедого коня, и только теперь понял, что предстоит еще много таких начал, когда потребуется быстро принимать решения, не тратя времени на раздумье, когда от этих решений будет зависеть не только его личная судьба, но и судьба людей, с которыми предстояло ему жить и работать.
— Давайте отделять.
До обеда тем только и занимались, что отделяли более крепких коров от изможденных, которые наверняка не выдержат вязкую дорогу.
После обеда ребята поставили двоих снимать крышу денника, а густобровый парень по имени Садрый и круглолицый крепыш Лукман вместе с Сергеем вывели скот со двора в степь и по раскиселившейся дороге погнали в горы.
Садрый в сбитых сапогах, заложив руки назад, шагал впереди стада, Сергей с Лукманом замыкали.
Чавкала под ногами грязь, смешанная со снегом. Коровы шли тяжело, с трудом передвигая ноги.
Обсыхающие склоны, степные скаты кое-где уже покрывала первая зелень. Земля всасывала талые воды.
В синем небе, казавшемся большим экраном, жемчужно заливался жаворонок. Под вешним солнцем все в степи оживало и передвигалось.
Сергей, расстегнув на груди рубаху, рассеянно улыбался, глядел в ясную опаловую даль, и она почему-то не звала, не манила его, как раньше. Он усмотрел в этом добрую примету, ибо уже проникался желанием выстрадать свою судьбу здесь, на этой земле, присматриваясь к людям, выращивая скот, радуясь каждому новорожденному телку, запоминая приметы каждого времени года, разбираясь в погоде, как бы заново узнавая окружающий мир, чтобы увидеть себя и таким, каким еще, кажется, не был.
«Поначалу не хватит опыта. Опыта скотовода, — подумал он. — До приезда сюда я в глаза не видел такого совхоза. Мои знания только теоретические».
Рядом шагал Лукман. Он бубнил свое. Сергей прислушался.
— …К началу зимовки было восемь тысяч голов скота. Так. А двух тысяч уже нет. Тысяча из них пошла под вынуж-денный убой, — растянул он иронически. — Куда ни сунься — то же самое: «Акт составлен, шкура снята, труп зарыт…» А объяснят, что «в совхозе рабочих рук не хватает». Зачем так говорить? Осенью в совхоз пригнали коров. Вот этих самых. А корма нет. Сарая нет… Уж если принимать скот, так надо умеючи! Ведь телята уши друг другу обсосали… Обалдеть можно!
Слова эти отражали действительное положение дел. Вчера ветеринарный фельдшер совхоза с отчаянием рассказывал Сергею, как минувшим летом в совхоз прислали шесть племенных быков породы шотгорн. В первые же месяцы зимовки всех этих быков уморили голодом. Падеж телят зимой был огромный. В конце марта часть телят распределили по дворам. Животноводство в расстройстве. Хозяйство в убытке.
«Надо готовиться, — думал Сергей теперь. — Чтобы избежать впредь такой зимовки, надо готовиться уже сейчас. Скоро начнется сев. Посеять под фураж горох с ячменем. Это белок и фосфор. А без них хорошего приплода не жди».
За крутым склоном неожиданно открылось урочище. Внизу пенилась, ломая берега, река. Горы находились по ту сторону реки, верстах в двух от берега.
Кто-то надсадно звал с другой стороны:
— Паро-ом!
Показался и застывший у берега паром.
Стадо подогнали к берегу. Осмотрели причал, проверили крепление троса. И коров начали загонять на паром. Он вместил все стадо.
Садрый встал у кормы, Сергей взялся за железный трос.
Лукман поставил поперечную жердь, закрепил перила деревянным штырем и, прыгнув на паром, вместе с Сергеем налег на трос.
В бурном, с водоворотами течении паром слегка подкачивало. Он шел боком — тяжело, но уверенно.
Уверенно работал огромным рулевым веслом и Садрый.
Когда дошли до середины реки, вода закипела с головокружительным натиском. Она тянула паром вниз. Но он упорно полз к берегу. Из-за быстрого течения он почти не отражался в воде.
Вдруг, как выстрел, что-то треснуло. Сразу и не поняли что. Но тут стоявшие с краю коровы одна за другой начали падать в реку. Только успели понять, что это под напором животных не выдержала и переломилась жердь, как паром резко качнулся, накренился в другую сторону и остальные коровы, давя, сшибая друга друга, повалились в реку.
От резкого крена Сергея швырнуло к борту, и быть бы ему тоже в реке, если бы вовремя не подоспел Лукман, подхватил его за шиворот и так прижал к стойке, что у него в боку сильно хрустнуло.
— На лодку! — загремело над ухом.
Не помня себя, начали в шесть рук лихорадочно подтягивать трос. И едва паром ударился о причал — бросились вниз, к лодке. Все это делалось настолько молниеносно и отчаянно, что времени на раздумья не оставалось.
Видел Сергей, как животные силились плыть против течения и выбивались из сил.
