ними с этими тестами, справлюсь, не мне, прокачанному вундеркинду, о таком переживать, с моей-то памятью.
Заехав на территорию школы, а она ничем особым, по крайней мере, со стороны парковки, от младшей школы не отличалась. А я, в младшеклассниках, два года оттрубил, запомнил свою первую и единственную в этом мире школу.
Так что, не сильно то я и глазел, всё стандартненько, живенько. Несмотря на то, что в Корее сейчас у школяров каникулы, на стадионе кто-то бегал, а на лавочке у входа в центральное здание сидела стайка девчонок.
Мы с отцом проходили мимо них, когда я боковым зрение уловил нездоровое шевеление. Да твою ж, таксиста мать, что не так-то, украдкой бросил взгляд на ширинку – всё нормально, с одеждой тоже всё в порядке.
Школьницы рассматривали меня настолько пристально, что даже рты, заразы такие, открыли. Чёрт да меня, по-моему, раздели, измерили и дали оценку, млять, ну что за фигня творится с этими сыкухами. Даже спиной я чувствовал, эти их липкие взгляды. Наверное, так фанатки смотрят на своих кумиров, да чтоб их, с какого хера так колбасит, в голове словно стая шмелей поселилась, и жужжит.
Не выдержав, я развернулся, подойдя к лавочке, пристально, держа спину ровной, посмотрел каждой в глаза и выказал своё отношение к происходящему:
– Юные Леди! Это верх неуважения! Неприлично оказывать такое внимание неизвестному Вам человеку, нехорошо это.
– Да ты сын моралист. – произнес сзади отец. – Мощно так задвинул, и главное, на родном и могучем, так сказать чтоб проняло до самых печёнок.
– А чего они вылупились, как будто у меня на лбу член вырос.
И тут же по моему затылку прилетело. О, а рука у папы такая же тяжёлая, забытое, чтоб меня, чувство — déjà vu. Забытое чувство, которое в том мире так и не пришлось испытать, отцу вечно было некогда, бизнес что б его.
– Сын ты, по-моему, слишком вольно жил у бабушки под крылом, забыл с кем разговариваешь. Мальчишка!
Я обернулся, на малолетних вуайеристок, ну конечно же они видели весь воспитательный процесс.
Блин! Ну что за дела, где мой контроль и мозг прокачанный пятилетним лежанием. А отец между тем продолжил:
– И снова я тебе напоминаю, что мы в Корее, а здесь считается нормальным такое внимание, к тебе ещё и в тарелку заглянут, и при случае поинтересуются твоим стулом, легко ли выходит. И потом, тут и так на каждого мужчину минимум четыре женщины, а на каждого потенциален жениха десять невест. Тебя все-таки хорошо головой приложили, может рано Сергей тебя из стационара выпустил?
Отец что-то ещё говорил, говорил, но я его не слушал. В голове снова щелкнуло, и информация, как говорится, залилась с винта в оперативку.
Да, тут тоже были мировые войны, как их тут называют Великие. И во время Второй Великой Войны милитаристская Япония полностью оккупировала Корею, почти весь материковый Китай и часть Индии которая у нас Пакистаном зовётся.
На всей оккупированной территории, японская военщина, проводила химическую стерилизацию женского населения, заодно уничтожая всех без исключения стариков. Результатом такой политики, ядрёной химии и тоталитарной логистики, стали необратимые генетические изменения на азиатских территориях.
Лишь каждая третья беременность заканчивается родами, а не выкидышем. Если рождается ребёнок, то это была девочка. Мальчики рождаются редко, при соотношении примерно один к пяти.
Такое положение дел привело к необратимым социальным последствиям. Если Китай и Индия решили вопрос, научившись на самых ранних стадиях беременности определять пол ребёнка. В законодательном порядке установили правило: первым рожать мальчика и только вторым ребёнком девочку.
По Корее война прошла таким катком людских потерь, что правительство демографическую политику возвело в ранг национального приоритета. Здесь в силу Закона обязали мужчину иметь не менее двух, но не более пяти, жён. За подпольные аборты каторжные работы на всю оставшуюся жизнь. За супружескую измену уголовное наказание. Введено два типа брачных отношений – разнополые гаремного типа, и однополые только для женских пар, которым было запрещено иметь детей. Такой тип брачных отношений позволял государству снимать социальное напряжение в обществе и давал женщинам социальную защиту, потому что в Корее социальный статус женщины на прямую зависел от того, в браке ли она состоит, имеются у неё дети или нет.
У таких, однополых браков, был статус «ду бон анеэ», буквально дважды жена, почему так, мне пока не понятно, но такие пары хоть и не могли иметь детей, но зато могли рожать для своих родственников, а потом принимать участие в воспитании. Если, например, замужняя сестра не могла забеременеть, ду бон анеэ её заменяла в этом серьёзном процессе.
Брачный возраст для мальчиков наступал в шестнадцать лет, а с двадцати двух он уже обязан был жениться. До двадцати двух у него могла быть только одна жена, и брак заключался исключительно при условии, что его родители будут не против, а за невестой дают серьёзное приданное, позволяющее молодым жить отдельно от родителей и продолжать своё обучение.
Все последующие невесты тоже должны были иметь приданное но уже не с такими жёсткими требованиями. Ещё, первая жена считалась старшей женой, даже если другие жёны были старше её по возрасту.
Государство очень жестко следило за этой стороной жизни своих граждан. Только такой народ, как корейцы, мог поставить перед собой высокую цель – возрождение нации и с муравьиной упёртостью её достигать.
В стране царил махровый национализм, браки только между корейцами, ибо кровь должна быть чистой потому, что иначе японцы победят. Пусть, даже через сто лет после своего поражения. Браки с иностранцами запрещены, браки с метисами запрещены, исключение только для мужчин иностранцев из аристократических родов, ибо высокая кровь сделает нацию только сильнее.
Не удивительно, что в таких условиях в Корее процветает пластическая хирургия. Даром, что ли, отец держит в Сеуле шесть клинических стационаров по оказанию услуг изменения женской внешности, при такой–то конкуренции среди слабого пола.
Дааа, по ходу не просто мне здесь будет.
Я настолько погрузился в тему, что не сразу и сообразил, оказывается, мы уже пришли, и находимся в учебном классе.
Напортив меня, стоит красивая женщина в строгом брючном костюме. Стального цвета, отглаженные брюки, выгодно подчеркивали красоту нижних девяносто, распахнутый пиджачок, белая блузка с кружевным воротничком, под которой спрятана бесподобная грудь третьего размера, охваченная белым же лифчиком. Картина была настолько прекрасна, что я
