Дежавю или снова в школу.
Отец забрал меня через два дня, Сергей Сергеевич выписал. Сказал, что анализы в норме снимки тоже в норме, так что нечего мне валятся, меня дома ждут. Мин Сук уехала позавчера утром, просидев возле моей кровати всю ночь. Она же мне и объяснила, почему ко мне так плохо отнеслась медсестра. Ну какому взрослому человеку понравится, что подросток сначала смотрит на тебя с высока (чёт я такого не помню), а потом ещё и грубит. И то, что я высокородный дворянин из Великой Российской Империи, которая занимает одну шестую часть всего мира, не играет никакой роли, дети должны уважительно относится к старшим. Так что, я извинился перед противной тёткой, не рассыпался. Мы с отцом встретили её на сестринском посту на этаже, я остановился и на чистом корейском попросил у неё извинения за моё неадекватное поведение. Сослался на плохое самочувствие и не совсем адекватное восприятие мира. Не дождавшись ответной реакции повернулся к отцу, он ожидал меня уже у дверей на лестницу. Ну и выдал мне на великом и могучем русском, про чужой монастырь, уважение к культуре страны проживания, и в принципе оскорбление женщины. Отец так сильно разозлился, что, остановившись на площадке между лестничными пролётами, сначала с минуту молчал, уставившись на меня строгим родительским взором, а немного успокоившись сказал:
— Юра, ты в Корее, наша семья тут живет и работает, и ты лицо нашей семьи, ты наследник Рода наконец. В этой стране с давних времён сильны конфуцианские традиции, сильнее чем даже в Японии или в Китае, здесь культ здесь культ уважения к старшим по возрасту или социальному положению. Старшие люди превозносятся над младшими и нарушение этого правила, по сути, прямое оскорбление человека, который старше тебя по возрасту. Сынок, я понимаю, что ты это забыл в силу своего возраста, поэтому привыкай. Здесь с младенчества прививают своим детям любовь и уважение к старшим, к родителям, семье, своему Императору. Неформально можно обращаться только к близкому тебе человеку. Усвоил? — Отец требовательно заглянул в мои глаза.
— Да папа, усвоил. Просто она обращалась со мной, дворянином, как с тряпкой, вот я и психанул. Ещё извращенцем обозвала нехорошая женщина.
— Чего!!! С какого, такого хе... — Он резко замолчал. — Почему? Что ты успел натворить?
— Да ничего я не творил. Там девчонка уборщица зашла, красивая такая, фигуристая, так у меня эрекция случилась, а эта мымра мне как раз халат переодевала, сижу такой весь из себя красивый, только в кожу одетый, а эта, – я мотнул подбородком в сторону сестринского поста, – мымра меня извращенцем назвала.
Отец смотрел на меня широко раскрытыми глазами, и вдруг неожиданно начал ржать, да так заразительно, что всё моё раздражение как рукой смахнуло, и я тоже заулыбался.
С низу по лестнице, навстречу нам, выскочила, только что упомянутая Юри, опять с ведром на колесиках и шваброй. Она резко остановилась, уставившись на нас изумрудными, распахнутыми во всю ширь, глазами.
Я же, прекратив улыбаться, заглянул в эти самые глаза. Глаза девушки были прекрасны, зелены как рассветное море, красивы как южная ночь, а длинные ресницы, как берёзки у реки, оттеняли их красоту.
Щеки девчонки полыхнули румянцем смущения, а я, выпрямившись, коротко поклонился.
— Здравствуйте, как ваши дела? Юрии-нуна. Большое спасибо, что позаботились обо мне, — выпрямив спину, приняв позу оловянного солдатика представился, — Юрий, российский дворянин, наследник старинного дворянского Рода Сергеевых.
Девчонка что-то пропищала неразборчиво, поклонилась согнув спину под прямым углом, а потом развернувшись, выскочила в дверь нижнего этажа, громко и часто шлёпая своими тапочками.
— О! так это она? — протянул отец, прекратив смеяться. — Хм, есть на что позариться. А вообще, ты неожиданно стал взрослым, сын, и это так обидно. Ми Сук, рассказывала, что вы долго болтали ночью, ты рассказывал ей про Россию и как нас, тебе не хватало. Сказала, что ты слишком рано стал взрослым, а я вот не воспринял её слова в серьёз. Мда-а-а.
Отец замолчал, повернувшись, стал спускаться по лестнице, ну и я следом за ним, как гусёнок, пристроился.
Больше ни чего по дороге на парковку интересного не приключилось. Потом мы ехали, молчали, отец хмурился, думая о чём-то своём. Я же смотрел на февральский, пардоньте уже мартовский, Сеул, на залитые ярким, и достаточно тёплым солнцем, улицы, на людей на этих самых улицах, и думал, как же мне жить дальше.
С одной стороны, всё вроде хорошо, у меня снова здоровое тело и жизнь практически только начинается, и с той, другой стороны меня ничего не держит. Дедушка с бабушкой там умерли, когда я жил только одними глазами. Отец, так он тут со мной. Вот только как мне жить с ними под одной крышей если папа старше моего истинного возраста всего на шесть лет, а Ми Сук вообще ровесница. Вон как она сразу почувствовала мою взрослость. А как в школу ходить, как мне с этими малолетками общаться. И вообще я взрослый человек со своими потребностями, да ещё и с пубертатным периодом, это же жесть.
— Мгн, сглотнул я, банально бабу хочется, а я – малолетка. — Тьфу! таксист меня задери.
— Ты чего? — отец с удивлением ко мне повернулся. — Причём здесь таксист?
— Да это я так, чертыхнулся, мне ведь ещё в местной школе учиться, с местными деточками, с не толерантным отношением старшего поколения к младшему. Строем ходить и на подоконнике в шеренгу по четыре строится.
Отец в ответ хохотнул.
— Ну ты сын даёшь, где только таких слов набрался. Толерантность — это же терпимость в переводе. Не переживай быстро втянешься. А как учится, это мы сейчас и узнаем. — Отец притормозил и плавно вошёл в поворот.
— У тебя на сегодня собеседование назначено в средней школе, по итогу определится в каком классе ты будешь учится, для умных, ну или так себе, третий сорт не брак.
Я с некоторой оторопью воззрился на отца, а в голове шарики защелкали. Ну да точно, я же тот, который подросток, серьёзно готовился к этому самому собеседованию. Сейчас мне впарят тесты и по их результатам определят в каком классе мне учится «А»? «B» ну или «C». Ну и ладно хрен с
