так, чтобы взрослые стали добрыми? Нельзя ли научить их любить животных так, как я?
– Можно, конечно, но лучше всего знания усваиваются, если они пережиты. Вот родители твои сейчас ищут тебя, беспокоятся о тебе, они уже рады взять в дом не только щенка, но и кота, и попугая, и рыбок, только бы ты вернулся.
Лёнька вспомнил маму, и ему стало жаль её. Она переживает за него, а он тут прохлаждается в райском саду.
И совершенно неожиданно для себя он услышал далёкий голос мамы:
– Лёнька! Милый мой! Лёнечка! Лёёёёнькааааа!
Он зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что в темноте скользит луч фонаря. И вот уже этот луч осветил его и Лео. Мама бросилась к нему, а папа стал протискиваться следом за мамой.
– Сынок! Лёнька! Лёнечка! Ты нашёлся! Господь услышал наши молитвы! Ты нашелся, родной наш! Идём, идём домой!
Лёнька сказал родителям, что с ним Лео, и без него он никуда не пойдёт.
Родители закивали, они согласны были на всё, они и плакали, и смеялись, обнимали Лёньку, целовали щенка.
Они все вместе выбрались из укрытия, где находились Лёнька с Лео, а когда мальчик обернулся, чтобы на прощание сказать Тихону спасибо за приют, то увидел, что на месте деревянной пристройки, куда он пришёл накануне, стояли лишь доски. Вразнобой расставленные доски от разобранного в далёком прошлом сарая.
***
В тот же вечер нашлись все пропавшие и разыскиваемые дети.
Тропинка
…Как будто на душе прояснеет, как будто
вздрогнешь или кто-то подтолкнет тебя локтем.
Новый взгляд, новые мысли…
Удивительно, что может сделать
один луч солнца с душой человека!
«Униженные и оскорблённые»
Ф.М. Достоевский
Когда я шёл по тропинке в густом летнем лесу, я видел, как причудливо пляшут тени от ветвей деревьев. Вначале я замечал лишь тени, которые в своём тихом танце ветра принимали различные трепещущие очертания. А потом, возможно, солнце коснулось моего лица, и я даже не понял, каким образом произошло чудо преображения. Будто бы в голове что-то прояснилось или щелкнуло, и я наконец-то, впервые в жизни заметил солнечные лучи, которые пробивались сквозь густые заросли деревьев.
Как же я не замечал раньше такой необыкновенной игры света?
От солнечных лучей, которые приобретали то золотые, то сияющие цвета, менялся лес. Изменялись все деревья, их кроны, ветви, стволы. Всё вокруг становилось невесомым, деревья приобрели прозрачность. Они начинали сами светить и сиять, словно солнце не просто озарило их, а передало им часть своей силы света и тепла.
А уж что происходило со мной, и описать трудно. Мне казалось – а может быть так и было – я сам стал частью сияния. Я слился с золотыми лучами. Я стал с солнцем единым целым. Мир, живущий и дышащий вокруг меня, наполнился звуками удивительной симфонии. Я слышал в этой мелодии небесного оркестра тихое пение света. Я и не знал, и даже не догадывался до этого момента, что свет обладает таким удивительным голосом. Что свет может так дивно звучать.
Душа моя запела и возликовала, во мне пробудилось нечто светлое и нежное, будто после долгой зимы пробился сквозь толщу снега и льда некий росток любви, и сразу потянулся к солнцу.
Думаю, что именно солнцу, его живительным лучам, я обязан преображению своего состояния. Я ощущал себя одновременно и младенцем, и ангелом, и львом, и матерью, и ветром, и деревьями, и небом, и светом, и солнцем, и музыкой, и любовью. Да, понимаю, возможно, кому-то будет трудно представить себе такое состояние бесконечности, лёгкости, сияния, прозрачности и в то же время полноты мира. Но смею вас заверить, что всё так на самом деле и было.
Та давняя прогулка по лесной тропинке отчётливо показала мне призрачность тех проблем, которые стояли передо мной, до того, как я увидел силу сияния лучей, их чудесное звучание, их лёгкий танец.
Долг
– Мааааам, а маааам, – обратился Гена, вернувшись из школы, к матери Алисе Викентьевне, – мы сегодня на классном часе говорили о долгах.
– О каких долгах? – удивлённо подняв брови, спросила Алиса Викентьевна.
– О тех, которые человек должен выполнить.
– И тебе что-то непонятно было на уроке? – спросила мама Гену.
– Да, непонятно. Говорили о многом, а в итоге ни к чему не пришли. И ещё мне непонятна фраза о том, что никто никому ничего не должен. У нас в классе разгорелась дискуссия, конца которой не было видно. Мы спорили и спорили, а учительница нас потом утихомиривала.
Учительница наша, Нина Петровна, говорила нам, что эта фраза воспринимается всеми людьми по-разному, в зависимости от мировоззрения человека. Разные точки зрения о долгах высказывались и Ниной Петровной, и ребятами, но мне всё равно непонятно, почему никто никому не должен. Послушай, что я думаю об этом, вот например, если я должен вынести мусор, а не вынесу его, или ты не приготовишь обед, когда должна его приготовить, то долги наши не будут выполнены. Так ведь, мам?
– И так и не так, сынок. О долгах говорят много и давно, рассуждения эти тянутся, но психология объясняет это по-своему, а педагогика по-своему. Но ведь подумай, родной мой, мы говорим не о профессиях. Мы о людях говорим. Точнее о Человеке с большой буквы. Только в этом случае работает эта фраза.
Вот вспомни, пожалуйста, Гена, что ты можешь сказать о великом звании человека?
– Мам, ну это же все знают. Человек – это и величие, и мужество, и бесстрашие, и самоотверженность, и честность, и искренность, и любовь к человечеству и к миру.
– Знать-то, сынок, знают, но забывают об этом, когда вспоминают фразу о долге. Долг этот не потому долг, а потому что он неотъемлемая часть человека, он как сердце его. Этот долг можно назвать ещё другим словом, например любовь. И смысл фразы о долге нисколько не изменится. Он только больше раскроется.
Вот
