себя, давно
Не мальчик я, которому возможно
Тонуть в интригах и играть с судьбой,
Ведь для него ничем не череваты
Ни взлёты, ни падения, вотще
Они несутся пред его глазами,
Не оставляя и следа в душе.
Но для меня… Позор моим сединам!
На склоне лет потешить вдруг решил
Я самомненье сладкою интригой,
Пожить хотел и наверстать былое,
Что в юности не смог приобрести.
Вот приобрёл. И что теперь мне делать?
Как разувериться в коварстве той,
Которая должна любой другой
Быть ближе для меня на белом свете,
И человеком далее остаться,
И в жизни мне не разочароваться?
Я помню, постоянно в институте
Всё грезил скорой славой и признаньем,
Но получил потом их не такими,
Какими представлял себе тогда,
Лишь отзвук, дуновенье, тень и призрак
Я ощутил в реальности от них.
И вот тогда подумал: «Что за чёрт?
К чему себя мне надо было мучить
Погонею за дальним горизонтом?»
А что находится за оного чертой,
Теперь я даже не желаю знать.
Решил я близкое приобретать,
Нашёл жену хорошую, однако
Не блещущую женской красотой,
Но брак есть брак, родился сын у нас.
Мечтать я начал, что мои желанья
Он воплотит и снимет тем с меня
Гнёт неоправданных стремлений к славе,
И заживу как должно я тогда,
Лишь было бы довольствие и счастье.
А, упоён занятием таким,
Нащупаю и нужную дорогу,
Само собой всё разрешится с ним.
Однако нет, совсем не разрешилось,
Мне путь мой скучен как и прежде был.
И вновь решил я обрести, что проще,
Завёл любовницу на стороне.
И тут впервые, подберясь к десятку
Тогда к четвёртому вплотную, я
Вдруг ощутил то наслажденье жизнью,
Которое всегда себе искал,
Я понял, для чего она дана,
И стало мне плевать на все приличья,
Страх перед ними важность потерял.
Ох, эти мне любовные волненья!
А ожиданье сладостного дня
Свиданья тайного, когда всё ноет
От мягкого любовного огня!
Как счастлив был и как я был спокоен,
И в то же время мчался во всю прыть
Дорогой жизни, и тогда – о чудо –
Я и в науке стал преуспевать.
Мне именно тогда пришло признанье,
Все ранние труды свои я вдруг
Сумел объединить единой темой,
Представить так, что будто к ней и шёл
Всю жизнь свою, и вот сподобил боже
Меня достигнуть цели, объяснил
Я уровень развития и возраст
Цивилизаций в их взаимосвязи,
Назвав её весьма чудаковато
Лишь потому, что был тогда влюблён,
Иначе поэтическую глупость
Мою нельзя, пожалуй, объяснить.
Названье примелькалось и прижилось,
Меня считают чудаком, и пусть,
Мне всё равно, я рад, что получилось
Возвыситься мне над толпой коллег.
Но всё пустое, чёрт возьми, пустое!
Покуда ждёт ребёнка моего
Любовница, мне не видать покоя,
Не даст мне совесть лавры пожинать,
Заслуженною славой наслаждаться.
Любой исход комедии такой
Ничем теперь добра мне не сулит,
И подлецу судьба благоволит,
Лишь только низведя его в могилу.
Учёный опыт бесполезен в жизни,
Я чувствую себя седым глупцом.
Попался дурень! Впереди – руины,
Назад дороги нет, а встать, где есть,
Нельзя, движенье неизбывно…
(звонок телефона)
Да.
В порядке. Размышленья ты прервал
Мои случайно… Не клади, зачем?
Ты говори сейчас. Нет, не наука,
О жизни думал я. Согласен, да.
Давай. Я буду рад тебя увидеть.
(выключает телефон)
Какое совпаденье, друг мой старый
Вполне мудрён в житейских мелочах.
Совета испрошу я у Семёна,
Как стоит в этом деле поступить.
Я даже не смущаюсь, что придётся
Ему раскрыть все стороны свои,
Припоминая, сколь терпимым он
Был к слабостям, что люди иногда
Выказывают в этом грешном мире.
Сцена 11
(ресторан)
Гринберг
Давно ты ждёшь? Я должен извиниться,
Дела по службе, некогда свой взор
Поднять на миг и просто оглянуться.
Ты что скучаешь за пустым столом?
Шатохин
Приветствую. Не голоден я нынче,
Но кое-что, конечно, закажу,
Врождённый такт, сам знаешь, мне мешает
Застолие начать наедине.
Однако не о том мы сразу стали
Беседовать, давай уж о себе
Поговорим, так будет интересней.
Ты расскажи, каким путём попал
В столицу нашу, я потом продолжу
И опишу печальные дела,
Которыми терзаюсь я сегодня.
Гринберг
Пожалуй, можно, но сначала нам
(Я буду откровенен, не пеняй),
Недурно приглядеться бы друг к другу,
Ведь столько лет – не шутка. Мы с тобой
Вперёд затеем светскую беседу
О жёнах и о детях, о работе,
Тем более, что это интересно,
Ну, а потом, желанье если будет,
О жизни посудачим прожитой.
Шатохин
Ты прав, наверно. Странно это чувство.
Как будто позабылось, сколько лет
Я прожил, видя нас с тобой совместно
Сидящих в предвкушении бесед.
Гринберг
И я, мой друг, и я, поверь мне, тоже
Вдруг ощутил задорный этот пыл,
Когда излить готов свою ты душу,
Завидя лишь приветливости знак,
Не думая о следствиях, творимых
Наивно-опрометчивым поступком,
И не боясь попасться вдруг впросак.
Забыл, как всё-таки бывает людям
Приятно доверяться иногда,
Пусть кое-кто того и не достоин.
Шатохин
Тогда ты начинай, раз предложил.
Гринберг
Упрёк я слышу. Может, нам не стоит
И продолжать начатый разговор?
Шатохин
Нет, почему? Обидеть мне хотелось
Уж менее всего тебя сейчас.
Гринберг
И ты поверил, и опять попался!
Тебя, как встарь, вкруг пальца обвести
Мне никогда труда не составляло.
Конечно, мы продолжим. Ты всерьёз
Подумать мог, что я здесь сам случайно
Вдруг оказался, что меня влекло
Одно воспоминанье светлой дружбы?
Шатохин
А что ж ещё?
Гринберг
Конечно, любопытство!
Ведь знаешь ты, я выбрал ту стезю,
Которая ничем не помогает
Достичь в науке малого успеха,
И имя в ней какое-то создать.
Однако я не чужд её стремленьям.
Ты и расскажешь, чем живёт теперь
Столь чтимый мной предмет.
Шатохин
Подвох я слышу,
Своей ты схемой сам и пренебрёг.
Гринберг
А что я о себе промолвить мог?
Женат был дважды, и двумя детьми
Лишь во втором я обзавёлся браке.
Живу в Москве, работаю – уж знаешь,
И более мне нечего сказать.
Шатохин
Ты скромничаешь. Как твои родные?
Где дети, кто они и сколько им годов?
Гринберг
Сынуле старшему уж двадцать семь,
Он в Англии без малого три года
Живёт и чувствует себя там дома.
Закончил наш с тобой родимый вуз,
Потом туда направлен ректоратом
Стажироваться (с помощью моей).
Вот и остался, выгодное дело
Ему там подвернулось
