class="p1">Стекло поднимается, и машина рывком дергается с места. Я отступаю назад, чтобы меня не обдало грязной водой из лужи.
— Мудаки! — орет вслед Кетлер, темные джинсы которого теперь все мокрые, а дорогущие кроссовки в грязных подтеках.
Макс передергивает плечами и разворачивается ко мне.
— Адрес говори — его хрипловатый голос оседает где-то в районе легких, и я не знаю, как себя везти.
— Зачем? — спрашиваю вкрадчиво.
— Такси вызову, помогу с ней — кивает на мою тетю. Господи, как же стыдно!
— Слушай, поезжай, куда ты там собрался, мне помощь твоя совсем не нужна. Мы до метро дойдем.
Тут очухивается тетя и пытается сесть ровнее.
— Дура что ли совсем? Я не дойду — тетя Марина подалась вперед, всматриваясь в лицо Макса и ехидно оскалилась. — Хахаль твой? Уже раздвигать научилась?
В эту секунду мне показалось, что я готова вот прямо сейчас ее задушить или повалить на мокрый асфальт и отпинать со всей силы, выплескивая всю боль, что копилась во мне долгие годы.
— Она — кто тебе? — спрашивает Макс, не обращая на пьяные вопли никакого внимания.
— Тетя моя, я с ней живу.
Выражение брезгливости на его красивом лице тут же меняется на хищный оскал, какой я не раз замечала у Макса в школе.
Он подходит к Марине, хватает ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя, и она тут же затихает.
— Слушай сюда. Ты сейчас заткнешься, и тогда я довезу вас до дома и вежливо помогу добраться до квартиры, а если из твоего поганого рта прилетит еще хоть что то, то сдам в обезьянник, усекла, тетя?
— Вот молодежь пошла — заворчала та. — И какое поколение вырастили на свою голову.
Адрес — Кетлер обращается уже ко мне. Он достает из заднего кармана джинсов телефон, а я смотрю как с потемневшей челки капает вода прямо на нос, а с него стекает по губам и шее.
Очухиваюсь, называю адрес и присаживаюсь на лавку рядом с присмиревшей в миг тетей. Кетлер же так и остается стоять под дождем до приезда такси.
Мы вместе грузим тетю на заднее сидение под ворчание недовольного таксиста, я сажусь рядом, а Макс забирается на переднее пассажирское сидение. Всю дорогу мы молчим. Я в тихом ужасе от происходящего, меня точно цепями сковало.
Глава 4
Billie Eilish — I love you
Добираемся до дома минут за двадцать, однако они показались мне невыносимо тягучими и бесконечными в этой тишине, наполненной лишь голосами ведущих по радио.
Макс ловко достает с заднего сидения тетю Марину и, приобнимая ее одной рукой за талию, отчего из ее рта сыпятся недвусмысленные скользкие шуточки, ведет к подъезду. У дверей я останавливаюсь и переграждаю ему путь.
— Дальше мы сами, спасибо — выдавливаю из себя и цепляюсь за теткину руку.
— Нееет — мычит она. — Пусть до кровати доведет, а то свалюсь где-нибудь, а ты своими тощими ручонками меня не поднимешь.
Где бы взять кляп и засунуть ей в рот!
— Открывай уже дверь — начинает злиться Кетлер.
— Мы сами — настаиваю на своем.
— Томилина, открывай! — рявкает Макс.
Чертыхаюсь и достаю ключи. Унизительнее вечера и не припомнить за последнее время. Как будто я попала в страшный сон, а он все не заканчивается.
Поднимаемся в дребезжащем лифте на пятый этаж, и всю дорогу голова тети Марины покоится на плече Кетлера. Смотрю на него исподлобья. На лице следы дикой усталости и раздражения, брови нахмурены. Он закусил край нижней губы и сосредоточенно уставился на табло с объявлениями.
Останавливаемся на нужном этаже. Хоть одно радует, что проветрила квартиру, и теперь не разит застольем и перегаром. Кетлер на ходу скидывает кроссовки и тащит тетю внутрь квартиры, куда та указывает. Плюхает ее на кровать, выходит из комнаты и бегло осматривается по сторонам. У нас хоть и бедновато, но квартиру я стараюсь держать в полнейшей чистоте на случай визита опеки.
— Спасибо — говорю Максу и потираю вспотевшие ладони о ткань спортивных брюк.
Под дутиком у меня старая толстовка с катышками, и я складываю руки на груди, чтобы скрыть потертый рисунок. Да уж, совсем не готовилась к приему гостей. Ужасно неловко себя чувствую.
Но Кетлер, кажется, и не думает уходить. Напротив. Он снимает промокшую куртку и встряхивает ее, отчего брызги летят во все стороны.
— Кофе есть? — спрашивает будничным тоном.
Из тетиной комнаты доносится храп.
— А это еще зачем? — вспыхиваю в ответ. Неужели Кетлер не понимает, как вся эта ситуация унизительна для меня или он специально растягивает время, чтобы подольше помучить. И вообще, он же куда то собирался, зачем ему торчать здесь!
— Посуши ее где-нибудь — игнорирует мой вопрос и протягивает куртку. — А мне кофе сделай. Считай, отработаешь.
Недоумевающе пялюсь на него. На Максе свободная футболка цвета мокрого асфальта с потертыми, будто выцветшими швами. Он стоит напротив, такой высокий, чего я раньше вообще не замечала. Может, я просто уснула за учебниками, и все это не по-настоящему?
— В смысле отработаешь? Я тебя не просила мне помогать, сам навязался!
Макс закатывает глаза, поднимая голову к потолку, а затем пихает мне в руки свою несчастную куртку.
— Не грузись, Томилина, кофе выпью и уйду.
— Ладно — сдаюсь, только бы отвязаться побыстрее.
Показываю, где кухня, а сама отношу его дорогущую куртку в ванную и развешиваю на полотенцесушителе. Так быстрее будет. Возвращаюсь к Кетлеру и замечаю, как он занял почти все пространство на нашей крошечной кухне. Не развернуться. Завариваю в турке кофе, как мама еще в детстве учила. Она без этого напитка даже с постели не вставала, и когда была уже лежачей, заваривать напиток приходилось мне.
— О, ты настоящий кофе варишь? А я думал будет растворимый.
— У меня нет растворимого — снимаю напиток с плиты и переливаю в кружку.
Ставлю перед ним кофе и присаживаюсь на стул с противоположной стороны стола. На секунду ощущаю аромат его туалетной воды с древесными нотками, такой ненавящивый и довольно приятный. Обычно мальчишки любят вылить на себя пол флакона, так что дышать рядом затруднительно, но это не про Макса. Раньше я никогда не замечала, как от него пахнет.
— Значит ты живешь с
