в поле сорвать, не говоря уже о том, чтобы отвоевать часть земли. Король Вальтер Ги Бэриморт — завоеватель. С каждым годом земли Малвармы расширяются, и никто не смеет стоять у него на пути. Пока мы поддерживаем дипломатические отношения с ними, они не видят в нас угрозы. Устранять их надо хитро, Ваше Высочество. Но для этого Вам нужно учиться, развивать свои физические, умственные и магические способности.
Теобальд отходит в сторону, указывая взглядом юному принцу занять своё место. Тяжёлые резные двери распахиваются, а герцог и принц встают по стойке смирно.
Король Тейт величественно шёл навстречу к наследнику. Поступь его была беззвучна, словно он не касался пола ногами. Гордая прямая осанка указывала на безграничную власть, острые скулы и волевой подбородок придавали лицу романтичную серьёзность, от которой оторвать взгляд оказывалось практически невозможно. Светлые глаза просияли, когда король застал своего сына с высоко поднятым подбородком.
Чёрные волосы мальчика хаотично осыпались на плечи, а две тонкие косички, заплетённые с двух сторон за ушами, не позволяли паутинкам спадать на глаза и лоб.
Яркий голубой взгляд с ядовитой каймой у краёв радужки благоговейно смотрел на отца. Больше всего на свете Видар мечтал быть таким же, как он. Ни в чём не разочаровать его.
— Ваше Величество, — приподнимает уголки губ герцог Теобальд.
И учитель, и ученик делают приветственный книксен.
— Ваше Высочество! Герцог!
Король попеременно переводит взгляды с Видара на Теобальда.
Видар хочет что-то сказать, но новая порция воздуха в лёгких отдаёт страшной болью. Он поначалу беспомощно смотрит в глаза отца, словно принимая нарастающую боль в грудную клетку, а затем с диким криком падает на пол. В исступлении хватается тонкими пальцами за атласную рубашку, будто именно она источник адской боли. Сердце остервенело стучит, стремясь раскрошить рёбра.
За иступлёнными криками он не слышит, как отец зовёт на помощь, не ощущает прикосновения герцога ко своему лбу.
Казалось, что вместе со своим криком, внутри головы он слышит чужой вой — отчаянный, испуганный, протяжный.
Холодно. Кончики пальцев леденеют, Видару кажется, что горячий воздух изо рта клубом расходится перед его лицом. Последнее, что видит мальчик — глаза матери, устланные солёными слезами. Капелька падает ему на щёку, больно обжигая ледяную кожу. Сердечный ритм нормализуется, но дышать по-прежнему больно. Рёбра ломит с такой силой, какую он ещё не в состоянии сравнить с чем-либо. Остаётся лишь прислушиваться ко внешнему миру, в котором все суетятся над его телом. Не получается — крик внутри головы не затихает ни на секунду.
⸶ ⸙ ⸷
Малварма, Королевство Пятой Тэрры, то же время
— Нот, отец зовёт нас! — тонкий голос юнца звенел в покоях старшего брата.
Яркие глаза цвета замороженного неба усердно бегали по тёмному помещению. Полярная ночь сегодня особенно мрачна, небо освещало ярко-лазурное сияние, а покои и залы дворца — слабый свет свечей.
— Кас, какого демона? Ты время видел?
Сонный мальчишка потирает кулаками глаза ярко-зелёного цвета.
— Матушка…
Но стоило юному принцу Паскалю Бэриморту произнести одно слово, как Брайтон рывком подорвался с кровати, стараясь как можно быстрее избавиться от спальной одежды.
Ядовито-чёрные ткани скрыли бледную кожу, оставив только два ярких пятна: зелёные глаза и огненные волосы.
— Давно? — коротко спрашивает Брайтон, когда братья покидают спальню.
— Несколько часов, — пожимает плечами Паскаль. — Отец предчувствует что-то хреновое…
— Не выражайся, — хмурится старший брат.
— Демон с два! — хмыкает младший.
Братья Бэриморт служили отражениями зеркала контрастов друг для друга. Единственное, что, хотя бы немного их объединяло — разница в возрасте, которая составляла всего лишь одну полярную ночь и бесконечная преданность друг другу.
Семейные узы для Пятой Тэрры священны.
Несмотря на относительно юный возраст для маржан — Брайтон отличался суровыми чертами лица и мыслями под стать внешности. Его серьёзность всегда выкручена на максимум и пересилить это качество могла только педантичность, которая начиналась с одежды и заканчивалась идеальной причёской коротких ярких волос.
Паскаль же вобрал в себя все пакостнические качества, учился только ради того, чтобы не расстраивать родителей, но по большей части слыл ленивым баламутом. Вечно растрёпанная кудрявая шевелюра и глупые шутки порой доводили гувернанток до нервных срывов.
В народе шутили, что Брайтон сын короля, в то время как Паскаль — королевы.
— Ради Пандемония, Кас, застегни брошь накидки, — раздражённо закатывает глаза Брайтон. — Отцу сейчас не до тебя.
Меховая накидка Паскаля держалась буквально на одном остром плече и ярких ругательствах, но его это никак не смущало.
— Я не мерзлявый, — подмигивает ему брат.
Двери в залу распахиваются. Пол, украшенный ледяной стеклянной мозаикой, слабо сверкает от освещения парящих свечей. Король стоял у искусственно выведенных деревьев изо льда, отдалённо напоминающих плакучие ивы.
Его холодный взгляд метнулся к сыновьям, когда братья учтиво поклонились.
— Паскаль Ян Бэриморт, застегни накидку! — грозно протягивает отец. — Негоже встречать принцессу в таком виде!
Голос Вальтера, пропитанный стрёкотом льда, сковал залу плотными кольцами: от массивных диванов до огромных мозаичных окон.
— Боюсь, это невозможно, отец! — довольно хмыкает Паскаль, чувствуя, как Брайтон пихает его локтем в бок. — Сегодня полярная ночь, застёжка примёрзла, — прозорливо улыбается он, почувствовав на себе серьёзный взгляд отца.
Отчаянный крик маленького ребёнка заставляет короля Вальтера отвернуться от сына.
Брайтон и Паскаль обеспокоенно переглядываются.
Из королевских покоев не было слышно даже писка королевы Флоренс Бланш Бэриморт, а потому резкий, невыразимо громкий крик малышки, словно вой волчицы, что взывает к стае, режет по ушам.
Наконец, двери распахиваются, и отец с сыновьями получают приглашение войти.
Все они ступают тихо, боясь нарушить счастливый покой королевы и новорождённой принцессы.
— Моя Королева!
Вальтер становится перед кроватью на одно колено. То же повторяют и братья.
Все склоняют головы перед героической маржанкой и чудом, что та держала в своих бледных руках.
— Поднимайтесь, мальчики, — со вселенской нежностью в голосе произносит Флоренс.
Её ядовито-чёрные волосы тонкими мокрыми паутинками скользят по щекам и лбу, а глаза искрятся травяными огоньками радости.
Но «мальчики» продолжают стоять, не пошевелившись, отдавая дань королеве.
Только спустя несколько томительных минут король и его дети поднимаются, с потупленными взорами, будто бы спрашивая разрешения подойти к королевскому ложу. Получив разрешение от улюлюканья маленькой принцессы, король присаживается на одну сторону кровати, а Брайтон и Паскаль базируются, с другой стороны.
— Она чудесна, — тихо срывается губ Брайтона.
Братья, как громом поражённые, смотрели на новорожденную сестру. Два ярких алмаза ярко-зелёного и ярко-голубого цвета прятались в радужках.
Малышка с недовольством оглядывала завороженные лица братьев и умилённое лицо отца.
— Эсфирь Лунарель Бэриморт, — едва слышно произносит королева Флоренс, нежно улыбаясь.
— Чудесное
