ко мне, схватил за плечи и тряхнул с такой силой, что в плечевых суставах заныло. — Ты им уже ничем не поможешь. Понятно? — светло-карие глаза зафиксировались на моем заплаканном лице.
Я лишь отрицательно мотала головой, ощущая горькую соль собственных слёз на губах. Меня начало снова трясти. Еще сильней как тогда, когда я вышла из подземного туннеля. На одну крошечную секунду мне показалось, что я схожу с ума. Вижу, как рассудок плавится, и я проваливаюсь в черное вязкое безумие.
— Что значит «нейтрализовать»? — хриплым голосом спросила я и вырвалась из рук незнакомца. — Вы в машине говорили, что меня нужно нейтрализовать. Что это значит?! Убить?! Да?! Вы хотите меня убить?!
Я не услышала ни единого ответа. Мужчина двинулся в мою сторону, я тут же отскочила назад, будто и впрямь превратилась в дикое животное, которое браконьеры загнали в угол и вот-вот собирались пристрелить.
Обширная полупустая гостиная с неяркой подсветкой по периметру всего потолка угрожающе закачалась у меня перед глазами. Это нервное. Это просто подкрадывается безумие. Я не отдавала отчета своим действиям. Ринулась к неприметной тёмной двери. Она, вероятно, могла служить выходом. Но мужчина поразительно быстро перехватил меня и что-то вогнал в шею. С такой хирургической точностью, что я почти сразу же отключилась.
Во рту было сухо. Казалось, что язык превратился в наждачную бумагу. В затылке и висках немного болело. Эта боль была тяжелой и горячей. Медленно раскрыв глаза, я увидела уже смутно знакомый потолок. Подсветка не горела. В комнате было приглушенно светло.
Дрожащие пальцы сами по себе потянулись к шее. К тому месту, куда мне вогнали иглу. Я не умерла? Разве меня не хотели убить? Надавив чуть-чуть на немного вспухшую кожу, я почувствовала слабую боль.
Медленно приняв сидячее положение, я осмотрелась по сторонам. В полупустой обширной гостиной царила тишина. Диван стоял у окна со странными немного затемненными стёклами.
Хотелось пить. Безумно. Воздух царапал сухую носоглотку, отчего я периодически морщилась. Заветная черная дверь, к которой я ночью так отчаянно тянулась, оказалась запертой. Я совершенно не ориентировалась в квартире, потому что голова всё еще была тяжелой, а мысли спутанные. Пришлось передвигаться по наитию.
Пройдя вдоль стены, я зашла за угол и увидела лестницу, сделанную из стекла и металла. Она вела на второй этаж. Вцепившись пальцами в прохладную поверхность перил, я подхватила подол своего платья и поднялась на второй этаж.
Пришлось на несколько секунд остановиться, потому что голова сильно закружилась и желудок свело болезненным спазмом. Я глубоко втягивала воздух и тихо выдыхала, ощущая, что вот-вот сорвусь. Нет. Не сейчас. Только не сейчас!
Вдруг послышались мужские голоса. Они доносились из дальнего конца коридора. Сглотнув комок в горле, я рвано выдохнула и на носках прокралась вперед.
— Проконтролируйте ситуацию. И с документами разберитесь. Разрешите бумажную волокиту как можно быстрей, — это был голос Бабая.
Я схватилась за дверную ручку, быстро нажала на нее и вошла в кабинет. Он был обустроен по-спартански и наполнен почти десятком мужчин. Бабай сидел за столом, все остальные стояли. Как только я переступила порог, все присутствующие тут же обратили на меня внимание.
— Дверь с той стороны закрыла, — Бабай вперил в меня свой немигающий острый взгляд, собрав пальцы рук в «пирамидку».
Я не собиралась никуда уходить, потому что мне нужны были ответы. Почва из-под ног выбита, и я не имела ни малейшего понятия, что делать дальше. И пока мой мозг и сознание всё еще пребывали в странном полусонном состоянии, я хотела получить ответы.
— Нет, — произнесла я. — Что произошло с моей семьей? Кто вы такой? И… Где я? — сердце задребезжало в грудной клетке. Моя паника и боль начали медленно «просыпаться».
— Вышла отсюда, — Бабай даже бровью не повел и тон своего голоса не смягчил.
Все молчали, никто ничего против не сказал.
— Ответьте на мои вопросы, — желудок снова стянул спазм.
— Быстро. Вышла. — Взгляд светло-голубых глаз прорезал мою плоть своей тяжестью и остротой.
Осознав, что никакого выбора мне никто давать не собирался и торговаться не имеет смысла, я до боли прикусила нижнюю губу и вышла из кабинета. Резкий вдох обжег лёгкие, а по щекам покатились слёзы. Я вернулась на первый этаж и обхватив голову руками, расплакалась. Мои родные… Мои друзья… Мой Серёжа…
Опустившись на пол, я прижала горячий лоб к холодному паркету и обхватила себя руками. Мне было так больно. Всё тело ломало. Выкручивало каждый сустав. Разрывало каждый живой нерв. Мое сознание окончательно «пробудилось» и отправило меня в адовую пасть умирать заживо. Бесконечно.
Вдруг послышались шаги. Я взобралась на диван и дрожа всем телом, почти не дышала. Горькие горячие слёзы собирались на подбородке и срывались на грязную ткань моего свадебного платья.
Мужчины, которые были в кабинете у Бабая, молча покинули квартиру. Их выпускал тот самый человек, который ночью вогнал мне шприц в шею. Он вышел последним. Вновь воцарившаяся тишина резко обрушилась мне на плечи. Закрыв лицо ладонями, я снова расплакалась.
— Бери, — рядом со мной на диван упали два упакованных в бумагу бутерброда и маленькая бутылка воды. — Еда успокаивает.
Я подняла голову и посмотрела на Бабая. Он стоял в нескольких шагах от дивана, спрятав руки за спину. Осанка ровная. Взгляд по-прежнему острый. Практически лишенный эмоций.
— Я… Я не могу, — прохрипела я. — Стошнит.
— Значит, сделай так, чтобы не стошнило, — приказал Бабай.
Я не прикоснулась к еде. Меня колотила такая дрожь, что я вряд ли бы смогла удержать хотя бы бутылку воды. И вообще еда меня сейчас интересовала в самую последнюю очередь.
— Мои родители, — выдавила я из себя и всхлипнула.
— Возвращаюсь к этой теме в первый и последний раз, — Бабай подошел и сел на другой конец дивана. — Жизнь, которая у тебя была до этой ночи — уничтожена. Всех, кого ты знала — убили. Ничего нельзя исправить. Твой отец был вовлечен в те круги, где могут в любой момент устроить зачистку. Ты осталась жива и должна идти вперед. Хвататься за прошлое — бестолковая трата времени. Ешь, — посчитав, что он всё сказал, Бабай поднялся с дивана и кому-то позвонил.
Я только взглянула на бутерброды и уже ощутила прилив тошноты. Мужчина развернулся и спокойной неторопливой походкой скрылся за углом, где лестница вела на второй этаж.
Моя. Жизнь. Уничтожена.
«Уничтожена, уничтожена, уничтожена», — набатом бил в голове спокойный низкий голос Бабая.
Глава 5
Меня стошнило. Как я и думала. Выпив немного воды, я откусила
