верил в эти большие сроки.
М а р г а р и т а. Однако почему ты думаешь, что виной всему я? Я была у повитухи. И она сказала, что я создана быть матерью. Что, если это ты не можешь стать отцом?
М е ф и с т о ф е л ь. Это не так. И не будем больше говорить об этом.
М а р г а р и т а (задумавшись). Хорошо.
М е ф и с т о ф е л ь (прислушивается). Кто-то идет.
М а р г а р и т а. Это няня. Сейчас я выпровожу ее. Спрячься.
М е ф и с т о ф е л ь. Я обожду в саду. Ты позовешь меня. (Идет к окну.)
М а р г а р и т а. Ты расшибешься.
М е ф и с т о ф е л ь. Не бойся. (Исчезает.)
Маргарита подходит к окну и с беспокойством смотрит вниз. Затем, улыбаясь, машет рукой. Слышатся шаги. Маргарита тихо отбегает от окна и ложится в постель. Входит н я н я, старая женщина с добрым сморщенным лицом. Одета в черное. Из-под накидки видны седые пряди волос.
Н я н я (осматривает комнату, видит Маргариту в постели, подходит и садится на постель). Ну нечего, нечего притворяться. Все равно ведь вижу, что только легла.
М а р г а р и т а. Я все думаю, няня.
Н я н я. О чем?
М а р г а р и т а. Скажи, разве обязательно в семье должен быть ребенок?
Н я н я. Если муж и жена любят друг друга, то, конечно будет. Для того и семья.
М а р г а р и т а. А если люди любят, а ребенка нет?
Н я н я. Не беда. Любящая жена в муже и ребенка увидит.
М а р г а р и т а. А вдруг у меня не будет ребенка, когда я выйду замуж?
Н я н я. Обязательно будет. Вот ведь ты какая у меня здоровенькая. Хуже, когда ребенок есть, а замуж не вышла.
М а р г а р и т а. Почему?
Н я н я. Кто же на такой женится?
М а р г а р и т а. А разве нельзя жениться на девушке, если она… согласилась полюбить до замужества?
Н я н я. Хорошему человеку, пожалуй, все равно, но…
М а р г а р и т а. А зачем выходить за плохого? Разве это не ужасно, если на тебе женится плохой человек?
Н я н я. Ох, голубушка моя, уж и не знаю, что тебе сказать. Да ты спи и не тревожь себя попусту. Бог даст, и хороший человек тебя в жены возьмет, и дети у вас будут.
М а р г а р и т а. А какой человек хороший, няня?
Н я н я (подымаясь и поправляя на Маргарите одеяло). Какой? Да такой, которому нечего скрывать, каков он есть. Спи.
М а р г а р и т а. Сплю. (Закрывает глаза.)
Няня уходит.
(Некоторое время лежит неподвижно. Затем медленно подымается с кровати.) Я люблю тебя так, мой милый, что ничего для тебя не пожалею. Ты будешь иметь сына. Господи, помоги мне и укрепи меня. (Смотрит вверх, словно молясь, руки сложены на груди. Затем бежит к окну и шлет туда поцелуй.)
Мгновение — и на окне М е ф и с т о ф е л ь. Он молча подходит к ней, обнимает ее и окутывает плащом. Ее голова у него на груди. Глаза Мефистофеля закрыты. Так вдвоем они идут к кровати и останавливаются подле нее. Мефистофель, откинув голову Маргариты, целует ее. Она отодвигает голову, смеется, он ловит ее рот своим, внезапно она сама охватывает его руками и целует.
М е ф и с т о ф е л ь (становится на одно колено, страстно). Я молю тебя стать матерью моего сына. (Целует ее руки.)
М а р г а р и т а. Подожди… (Отбегает от него к светильнику, который стоит неподалеку от зеркала. Там, лукаво приложив палец к губам, как бы призывая к тишине, она гасит свет.)
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
КАРТИНА ПЯТАЯ. — В КАБАЧКЕ
Кабачок под названием «Тихая обитель». Слева — входная дверь. От двери вглубь — стойка с высокими табуретками. За стойкой — х о з я и н, толстый монах с лоснящимся веселым красным лицом и рыжими волосами. Лет ему пятьдесят пять. Одет в черную рясу, рукава засучены.
Посередине — площадка, вокруг которой — столики. За столиками сидит самая разношерстная публика: м а т р о с ы, т о р г о в ц ы, р е м е с л е н н и к и, в одиночестве сидит л е к а р ь. Обслуживают ж е н щ и н ы, одетые как монахини. Их лица, обрамленные черными платками, кажутся бледными. Черные сутаны спускаются до пят. Эти женщины мелькают черными тенями, весело уклоняясь от заигрываний и разнося напитки и закуску.
Из пяти табуретов у стойки заняты два. На них, обнявшись, сидят два товарища — м о р я к и. Оба пьяные, не очень сильно, но очень шумно.
П е р в ы й м о р я к (икая). Еще бутылку рома!
В т о р о й м о р я к. Имм-м-енно.
Пьют.
П е р в ы й м о р я к. Ничего, пить можно. Но ты меня можешь повесить на рее фор-бом-брам-стеньги вверх ногами на пять суток, если он и вполовину так крепок, как тот, который мы пили в (икая) Италии… Эх!.. Тоска!..
Л е к а р ь (с соседнего столика). Я бы не советовал вам, друзья мои, пить эти иноземные специи. Они раздражают печень, и это вызывает усиленный прилив желчи к спинному хребту, что ведет к закупорке кишечника, а уж отсюда и происходит тоска.
П е р в ы й м о р я к (икая). Эх, что ты понимаешь. (Соседу.) Еще по одной. (Наливает.)
В т о р о й м о р я к. Им-менно.
Пьют.
П е р в ы й м о р я к. Нет, этот ром недурен… Но ты меня можешь повесить на рее грот-бом-брам-стеньги вниз головой на десять… нет, на две… надцать суток, если он не слабее в… сто раз, чем тот ром, что мы пили в этой… как ее… (икая) Испании…
Слева входят М е ф и с т о ф е л ь и Ф а у с т. Они стоят некоторое время, оглядывая кабачок, затем подходят к двум свободным табуретам у стойки.
Х о з я и н. Чего прикажете?
Ф а у с т. Два стакана воды.
Х о з я и н (удивленно). Чего?
Ф а у с т (громко и раздельно в наступившей тишине). Два стакана воды.
Г о л о с а. Ха-ха! Воды! Да тут сроду, наверное, никто воды не пил!
— Держите их, это сумасшедшие!
— Эй, ребята, уж не хотят ли они топиться?
Ф а у с т (спокойно, хозяину). Ну так как же? Получим мы воду или нет?
Х о з я и н. Да вы смеетесь надо мной, что ли? Ребята, он смеется над нами!
Г о л о с а. Как он смеет! Наглец!
— Надо его осадить!
— Эй, ты! Почему ты отказываешься пить то же, что и мы?
— Это оскорбление!
Л е к а р ь. Уж не хотите ли вы, сударь, потребовав воды, дать нам понять, будто мы тут отравляем свои организмы? А? Медицина говорит обратное. Я медик и смею это утверждать.
П е р в ы й м о р я к. Я скажу так! Требовать воды в кабаке — все равно что молиться богу в публичном доме. Если тебе здоровье не позволяет вести себя, как этот… как его… (икая) человек, то иди к свиньям! Либо ты нам выложишь сейчас, в чем дело, либо я тебя… выброшу в канал, раз уж ты так любишь воду.
В т о р о й м о р я к. Им-менно.
Ф а у с т (Мефистофелю). Успокой их.
М е ф и с т о ф е л ь (приветливо улыбаясь, первому моряку). Что касается твоих угроз, любезный, то смею уверить: мне достаточно тронуть тебя мизинцем — и ты полетишь кувырком.
П е р в ы й м о р я к (сползает с табурета и засучивает рукава). Выходи!
М е ф и с т о ф е л ь (стоит на месте, улыбаясь). Ну-ну, спокойнее, любезнейший.
П е р в ы й м о р я к (яростно). Выходи!
М е ф и с т о ф е л ь. Если я тебе нужен, подойди ко мне.
П е р в ы й м о р я к.
