class="v">На душевные копанья,
А Якутию любил
И публичные купанья.
Пил грузинское вино —
Большей частью «Цинандали»,—
И еще его в кино
С удовольствием снимали.
…Это беглые штрихи
К бытовому лишь портрету.
Ибо главное — стихи,
Жизнь дающие поэту.
Краткий бег карандаша,
Откровения услада
И — добрейшая душа
Иронического склада.
* * *
Там, где люди не спеша
Выходили на прогулку,
Продвигался не дыша
По вечернему проулку.
Вдруг увидел, в землю врос,
Будто стукнулся о стену.
— Что, вернулся? — свой вопрос
Выбросила как антенну.
— Не хочу тебя, враля,
Не люблю и не ревную…—
Словно зонд из корабля —
Прямо в сферу неземную.
ТОСКА
Старой выплюнут избой
В жизнь сугубо городскую,
Этот форменный изгой
Говорит порой: — Тоскую!..
Он страдает оттого,
Что в селе у них отсталость
И что там ни одного
Родственника не осталось.
Ни в одном глухом дому,
За продавленным порогом,
Нет таких уже, к кому
Закатиться б ненароком.
Вспомнить лапти и треух,
Счастье, связанное с этим,
И, лелея свой триумф,
Возвратиться к взрослым детям.
КНИГИ
«Если в ваших личных библиотеках есть книги, которые вы уже прочли, просьба передать их в библиотеку жэка».
Из стенной газеты «Дом, в котором мы живем». 1974 г.
Теперь бы уже никто
К сему не прибегнул крику.
Как кожаное пальто,
Теперь они любят книгу.
Но все-таки не о том
Стихи. И не на потеху.
Я свой уважаю дом,
И жэк, и библиотеку.
Есть книги, что я прочел,
И, думается, недаром.
Но я из породы пчел,
Летающих за нектаром
Все в тот же цветущий луг,
Где был уже многократно,
Свершая все тот же круг —
Туда и опять обратно.
В КУПЕ
В купе три девушки со мною,
И, словно здесь они одни,
Своей похожею судьбою
Друг с другом делятся они.
Я слышу эти разговоры,
Я понимаю этот пыл.
А оживленные их взоры
Не верят, что я молод был.
* * *
Давно ли на скамье
В обнимочку сидели?
Вернулся он к семье
В начале той недели.
Вернулся наконец.
Пять лет сровнялось сыну.
Стоит его отец
И ровно держит спину.
Высокий и прямой.
Прошла его измена.
Негаданно домой
Вернулся, как из плена.
Не чувствуя вины,
Стоит себе у входа.
Вернулся, как с войны,
Через четыре года.
ФИАЛКИНА
Дивится женская бригада:
Опять Фиалкина брюхата.
Опять подходит к рубежу
И говорит опять: —Рожу!
А что без мужа или с мужем,
Мы не пожалуемся, сдюжим.
Я не какая-то овца.
Я выращу и без отца.
Еще скажу тебе, бригада:
Коль не судьба, то и не надо.
И чем постылого костить,
Я буду деточек растить.
БЕЛЬЕ
Пусть вы эту лобуду
Наживали по крупицам,
Не висеть бы на виду
Вашим тряпкам и тряпицам.
В этой сушке что-то есть
И бесстыдное к тому же,
Как сомнительная весть
О жене или о муже.
Лишь зима, что каждый год
Сыплет снег, а нет излишку,
Благородства придает
Даже вашему бельишку.
И, треща, висит оно,
Небу близкое, березам,—
Высотой подсинено,
Подкрахмалено морозом.
ПЕСЕНКА К СПЕКТАКЛЮ
Когда зарплата
Идет на убыль,
То как заплата —
Последний рубль.
Гулять — не к спеху,
И цель другая:
Прикрыть прореху,
Весь свет ругая.
Но вот, как бочка,
Гудит получка.
Довольна дочка.
Смеется внучка.
Жена в платочке
Со мной под ручку
К торговой точке
Несет получку.
Вдоль тротуара,
Вблизи окошка,
Звучит гитара,
Поет гармошка.
Огни заката
Горят, как уголь,
Пока зарплата
Идет на убыль.
САЛЮТ
Москва готовилась к салюту.
А мы, не хуже старых бар,
В гостиничный попали бар
На
