Вновь прибывший прошел к столику на веранде и сел рядом сАндреем Михайловичем, кивнув ему в знак приветствия. Они были знакомы достаточнодавно и не видели смысла в официальных рукопожатиях. Из недр кафе к нимпоспешил официант.
— Что угодно сеньору?
— «Эспрессо», — ответил новый посетитель. Его водительостался у машины.
Официант вернулся внутрь заведения. Приехавший мужчина взглянулна сидевшего рядом Андрея Михайловича, перед которым стояла почти пустая кружкапива.
— Что у нас? — спросил он.
— Все нормально, — ответил Андрей Михайлович. — Офис мыуничтожили, свидетелей убрали, документы сожгли. Осталась одна женщина, котораяменя видела, сейчас мы ее ищем.
— Это ваши проблемы, — торопливо отмахнулся приехавший, нежелая слышать подробностей. — Меня интересует, как продвигается решение нашейзадачи.
— Работаем, — отозвался Андрей Михайлович.
— Столько месяцев? — напомнил приехавший. — Вы знаете,сколько денег мы уже потратили?
— Конечно. Но результат будет. У нас появились некоторыепроблемы. Как мы и предполагали, группу Дзевоньского спецслужбы смогливычислить. Эта группа вела себя слишком шумно. Все эти их перелеты, статьи вгазетах, многочисленные контакты с ненужными людьми и, наконец, убийствонесчастной женщины, которая работала в их офисе. Дзевоньский и его люди былиобречены, их рано или поздно должны были взять. План у них был интересный, ноавантюрный.
— Вы так спокойно говорите о своей неудаче, словнорасписываете мне шахматную партию.
Официант принес чашечку кофе и торопливо удалился. Он ужепонял, что эти двое назначили встречу на холодной веранде, чтобы поговорить безсвидетелей.
— Нужно быть готовым жертвовать пешками и фигурами, чтобыпобедить в партии, — добродушно пояснил Андрей Михайлович. — Должен вамсообщить, что Дзевоньский и его группа были лишь первой линией нашей атаки. Унас в запасе — резервный вариант генерала Гейтлера. Он уже выходил со мной насвязь, позвонив мне еще первого марта. Гейтлер уверен, что российскиеспецслужбы начали с ними игру. Отдаю должное его интуиции, он исчез занесколько минут до штурма дачи. И сейчас готовит свой план самостоятельно. Дажея при желании не смогу его найти.
— И мы должны ждать, когда он снова позвонит?
— Я дал ему другой номер телефона, о котором не зналДзевоньский. А прежние два сменил. Но ждать мы не будем. Нужно признать: моибывшие коллеги сумели доказать, что не разучились работать…
— Мне не совсем понятно, чему вы радуетесь?
Андрей Михайлович усмехнулся. Он был лет на десять илипятнадцать старше своего собеседника. И терпеливо продолжил:
— С самого начала было понятно, что обеспечить абсолютнуюсекретность операции невозможно. Кто-то где-то как-то может проговориться. Акогда задействовано такое количество людей и большие деньги, возможность осечкивозрастает многократно. Поэтому было решено использовать Дзевоньского и егогруппу в качестве основной ударной силы, на которую будет отвлечено всевозможное внимание российских спецслужб.
— То есть вы с самого начала знали, что используете их вкачестве подставки?
— Почти. Конечно, если бы удался их авантюрный план, было быхорошо. А если нет, то они должны были привлечь своими активными действиямивнимание комиссии генерала Машкова, которая была создана сразу после того, какХеккет передал через знакомого эксперта предложение Дзевоньского. С этой минутынаш поляк и вся его группа по существу были под прицелом.
— Я не понимаю ваших рассуждений. Выходит, что вы тратилинаши деньги впустую, заранее зная, что у них ничего не выйдет? — разозлилсяприехавший, отодвигая от себя чашку уже остывшего кофе.
— Мы не исключали такой возможности. Если бы мы не тратилиденьги, внимание спецслужб переключилось бы на другие варианты, что моглопривести к ненужным для нас последствиям. Поэтому мы так спокойно расстались сгруппой Дзевоньского. А теперь готовы нанести свой собственный удар.
— «Резервный» вариант генерала Гейтлера?
— Нет. Это вторая линия прикрытия. Он, конечно, гений, но яуже давно не верю в гениев-одиночек. Их время закончилось.
— Тогда объясните подробнее.
— Не буду. Вам нужен результат, и вы его получите. А какимобразом — это мое дело. Я не выйду за рамки составленной нами сметы.
— Ясно. Когда?
— Два месяца — предельный срок. Думаю, мы уложимся.
— Хорошо, — приехавший поднялся. — Куда переводить деньги?Как и раньше? В «Сити-банк»?
— Нет. Об этом счете знал Дзевоньский. Я записал для вассчета двух других банков. Эти банки не большие, о таких не пишут в газетах.Французский и швейцарский. — Андрей Михайлович достал из кармана небольшойлисток бумаги, сложенный пополам, и протянул своему собеседнику. Тот быстрокивнул, забирая бумагу.
— Что еще?
— Ничего. Ждать.
— Почему об аресте группы Дзевоньского ничего нет вроссийских газетах? Я думал, что они используют такой шанс. Покушение напрезидента. Им всем дадут за это ордена и медали.
— Все предельно засекречено. Они знают, что еще не нашлиГейтлера, и поэтому не сообщают о своей успешной операции. Это своего родаигра, в которой обе стороны понимают, почему противник поступает именно такимобразом. Самого Дзевоньского и его людей держат за городом в специальном центребывшего ПГУ. Доступ туда крайне ограничен.
— Откуда вы знаете?
— Я работал в ПГУ, — напомнил Андрей Михайлович, — и ушелоттуда в пятьдесят два года. Вы никогда не спрашивали меня, как я оказался наЗападе и почему не остался в Москве, где сейчас снова в фаворе бывшие чекисты ибывшие советские разведчики.
— Вы говорили, что у вас были неприятности, — вспомнил егособеседник. — Мы ведь знакомы с вами с девяносто пятого.
— Верно. Но мои неприятности начались из-за того, что одиниз руководителей внешней контрразведки ПГУ генерал Калугин оказался не оченьпорядочным человеком. Некоторые даже считали, что он сдал часть наших агентов.Я знал точно, что это не так. Калугин был слабый и не очень квалифицированныйработник. К нам тогда, сразу после августа девяносто первого, прислалиБакатина. Тот пришел на волне революционного энтузиазма и все сразу развалил.За несколько месяцев. А Калугин вознамерился оседлать эту волну, сделатькарьеру. Поэтому он стал еще большим демократом, чем все наши доморощенныелибералы. И сам не заметил, как подсел на американские гранты, начал получатьденьги от разных фондов, выступать на различных международных конференциях,организованных этими фондами. И сдавать своих бывших товарищей. Даже написалкнигу, умудрившись таким образом сдать одного из наших агентов. В общем,покатился по наклонной. Руководителем ФСБ он не стал, не та квалификация, а вотпредателем его назвать можно. Но когда он начал так себя вести, соответственностали трясти и его бывших сотрудников. В первую очередь выперли меня. Хорошо,что сохранили пенсию. В девяносто третьем я получал восемь долларов в пересчетес тех рублей. Жена у меня умерла еще в девяностом, дочь стала взрослой. Я тогдаженился во второй раз, но дочь не очень охотно приняла мою новую жену. Все этовы хорошо знаете. Когда вы согласились взять меня в вашу службу безопасности,то проверили мою прежнюю жизнь. Мне об этом известно. И вы знали, что я знаю. Сдевяносто пятого я работаю на вас и на ваших друзей. И благодаря вам живу вЕвропе уже столько лет.
