головами – ромбами…»
С головами – ромбами
Прячутся под робами
Люди, переставшие
Что-то понимать.
Гнал за белым кроликом —
Вышел алкоголиком,
Наполняя рвотою
До краёв кровать.
С головами – ромбами
Застревают тромбами
В венах и артериях
На станциях метро.
Дыбом встали волосы
Звёздочки и полосы
Помахали ласково
И ушел паром.
С головами – ромбами,
Скрытые утробами,
Люди нерождённые
Спят и видят сны.
Словно лента плеера
Транспортёр конвейера
Тянет человечество
В топку новизны.
С головами – ромбами
Ждём своего гроба мы
И на пятках пятимся,
Заметая след.
С головами – ромбами
Каменными пломбами
Крепко запечатают
И закроют свет.
Камни мхом покроются,
Черви в грунте роются,
Холмик в виде ромбика
Временем прижат.
С головами – ромбами
Мы приходим толпами,
А уходим стайками
В ромбовый закат.
Спицы
Холодно. Пусто. Упало утро,
Со звоном разорванных звеньев цепи.
На травах капли росы, как пудра
На лицах тех, что таятся в склепе.
Камни молчат, пролезает ветер
В каждую щель, тепло забирая.
И постепенно стареют дети.
Те, что хотели земного рая.
"Зуб за зуб" уже не актуально.
Зуб на зуб… от холодных капель.
Только нависла шизоидально
Тень актуального Хаммурапи.
В сердце как будто забили сваи,
Мысли друг с другом о чем-то спорят.
Только недвижно стоят моаи,
Ждут новостей с ледяного моря.
Качаемся мы, сочиняем мифы.
Толпа озадачена. Только ей
Не даст окончательный даже Каифа
Ответ, у которого "нет корней".
Сойдёмте с края! У солнца кромки
И так собралось уже много слепых.
От нестерпимой и вечной ломки
Спасенья нет в зеркалах кривых.
В твоих руках вязальные спицы,
Ты их кладешь на журнальный столик.
Я вижу глаза твои, цвета корицы
И чувствую запах грейпфрутовых долек.
И мысли рвутся теперь на части,
А я дышу сигаретным смрадом.
Ты это всё называешь счастьем,
Я это всё называю адом.
Твои цветы снова пахнут больницей,
Они растут на местах убийств.
Вонзи в меня что ли вязальные спицы,
Чтоб я тебя смог, как и раньше, любить!
Ночной небосвод перевернутой чашей
Навис. Луна золотой монетой.
Ты думаешь, может, о будущем нашем,
А я говорю, что его уже нету.
Вода из крана струится желчно
За окнами ночь. Поутихли птицы.
А ты в моём сердце уже навечно
Взглядов своих оставила спицы.
Нам холодно… Греясь дырявым пледом,
Ты снова читаешь мне про Ассоль.
А я потешаюсь над этим бредом,
Тем самым тебе причиняя боль.
Но я люблю тебя, хоть и гадко
Сейчас на сердце, гнилом и чёрном.
И наша любовь – это та загадка,
Которую не разгадать учёным.
Ты тоже любишь, целуешь нежно.
Твои поцелуи, как выстрел в спину.
Ведь понимаешь, что неизбежно
Я снова буду тобой покинут…
И вот опять берёшь в руки спицы,
Я ухожу будто бы ненароком.
У нашей любви есть единственный принцип:
"Зуб за зуб" или "око за око".
«За забором логики…»
(Н)
За забором логики
Крестики и нолики.
Голодавший сутками
Попросил воды.
Сладкого сиропчика
Чуть пониже копчика.
Распылялся чувствами —
Получил пизды.
Смерть стоит со счётами
И следит за квотами,
Тихо усмехается,
Глядя на людей.
Те, с пустыми танцами,
Кажутся засранцами,
Без ремня отцовского
И мамкиных грудей.
Нас давили молотом
И морили голодом.
И давали всякие
Чудо – порошки.
А мы с благодарностью
Принимаем гадости,
Стали мы живучие,
Словно прусаки.
На гвоздях ложилися —
Стали только жилистей,
Но глядеть на звездочки
Можно и вот так.
На любую фразочку
Получаем сказочку,
Зная, что на каждый глаз
Припасён пятак.
За забором логики
Лёлики и Болеки
Иглами потянутся
До трусливых вен.
И измерят дозами
То, что стали взрослыми.
Встрепенутся вроде бы,
Да не встать с колен.
Ну и хули париться?
Жизнь – то продолжается.
Каждый всё равно найдет
Для себя ответ.
А Остап обманывал
Шуру Балаганова:
Рио-де-жанейро
Никакого нет.
«Сегодня снова болит сердце…»
Сегодня снова болит сердце
И снова дождь за окном долго.
И вот опять не боюсь смерти
И вот опять не хватает Бога.
Горит стыдливая моя совесть:
Зачем опять прикрылся обманом?
Сижу и тупо пишу повесть
О том, как плохо писать романы.
Кому-то нужно всё это – знаю,
Не безразлично кому-то – верю.
Я зайцем прыгнул в каяк Мазая,
А превратился в другого зверя.
И глухо вою в терновой чаще,
Могилу рою свою покорно.
И бред слипается с настоящим
И всё становится иллюзорным.
На бытие поднимаю жало,
Но застреваю в пространстве узком.
Меня к себе не пускают астралы
И не помогает перезагрузка.
Она по моим извилинам бродит
Болезненно-грациозной походкой.
До исступленья меня доводит,
А я её вымываю водкой.
Она не хочет, бежит по венам.
В потоке крови купаясь, прячась,
А я будто вытолканный на сцену
И не сыгравший своей задачи.
Сливались капли, стекло дрожало
Я лбом хотел на него опереться
Её и Бога мне не хватало
И ещё долго болело сердце.
«Улетела, распрощалась неподстреленною птицей…»
Улетела, распрощалась неподстреленною птицей,
Невостребованной сказкой,
