class="p1">— Вот как, — невесело хмыкаю я
— И к Темочке отказываешься подходить.
Я не могу сдержать короткий смешок. Видимо, в жалобах Жанны я скинула на нее сына, дом и бегаю тут в послеродовой депрессии неадекватная и дикая истеричка.
— Уля, и кидаться подобными обвинениями.
— Какими? — сажусь за стол и подпиваю лоб кулаком.
— Даже говорить о таком грешно.
— Ну ты намекни.
— Ты ведь сама знаешь.
— Неа.
— То, что она виды имеет на Макара. Тебе не стыдно?
Я рот открываю. Вот и мне прилетело тебе не стыдно? и я не знаю, как реагировать. Плакать или смеяться? И вот сейчас я реально готова орать в трубку, но вместо этого едва слышно говорю:
— вот это да.
— И тебе не против своей сестры надо идти. Это Макар ее.
— Договаривай.
— Ловил по углам, — бабуля повышает голос. — Она же тебе пыталась сказать. Он ей угрожал, запугивал.
Какова вероятность, что у бабушки проявились первые признаки старческого маразма? Я могу только так объяснить то, что она верит Жанне.
— Она сейчас рыдает в ванной, Уля. ЕЙ страшно. Она его боится, потому что он обещал.
— Да кому она нужна? — внезапно огрызаюсь я. — Сама тут бегала задницей и сиськами светила!
— Прекрати!
Я скидываю звонок и флегматично смотрю на осколки и лужицы чая на полу. За окном солнце, птички заливаются трелями, а ноги мерзнут. Что я сделала Жанне, что она сейчас уничтожает мою жизнь и давит меня, как таракана? Зависть? Чему завидовать? Неверному мужу, который не любит и использует меня? Разве ее бы устроил такой вариант или же за деньги она была бы готова все это терпеть.
Нет. Терпеть бы она не стала, но и убегать тоже. Она бы выкрутила все происходящее в свою пользу. Или попыталась бы. Вот она всячески хитрит, пусть и не совсем удачно. Тошно, голова болит, и я лишена возможности махнуть хвостом и убежать. Я понимаю, что должна сейчас подчиниться Макару, робко затихнуть и обдумывать план своего спасения из замужества, но проглотить сегодняшнее утро и принять на время условия его игры… Мерзко, мерзко, мерзко!
Несколько минут гипнотизирую осколки. Не стану их убирать. Не хочу и не буду.
Встаю и плетусь прочь из кухни, медленно массируя голову кончиками пальцев.
Лишь бы не сойти с ума. Надо выждать, если нет сейчас возможности дать бой Макару или скрыться от его власти где-нибудь в другой Вселенной вместе с сыном.
Глава 7. Это разговор не для ушей Артема
— Бабушка твоя звонила.
Я молча кладу руку на живот Темы, который лежит в автолюльке и вертит в ручках резинового голубого бегемотика. Макар кидает беглый взгляд на зеркало заднего вида. Сколько в нем злости. Вероятно, бабуля и на него вылила ведро обвинения, что он домогался Жанны.
— Опередила тебя сестричка в жалобах на меня, да?
— Если жаловаться кому, то только тому, кто может помочь, — тихо отвечаю я. — Толку-то плакаться бабушке, которая ничего не сделает кроме причитаний?
— Да там такие причитания были, — Макар хмыкает — Мы с тобой два моральных урода.
— Было ожидаемо, что и меня зацепит. Как говорится, с кем поведешься.
Я таки не поплакала, как следует. Не порыдала в одиночестве. Слезы застыли где-то над сердцем в острые осколки льда и влились в пищевод и желудок. И не сглотнуть их.
— И я бы на ее месте не кидался такими обвинениями, — холодно продолжает Макар. — Вряд ли Жанна будет о ней заботиться и искать специалистов, когда придется сиделку нанимать.
От упоминания имени сестры к горлу подкатывает ком тошноты. Почему бы Макару не помолчать? Неужели он считает, что у меня есть желание вести с ним сейчас диалог после произошедшего?
— С родственниками тебе, конечно, повезло.
— Ты же это сразу понял, раз я с тобой сейчас еду в одной машине.
Тема грызет бегемотика и косит на меня глазки. Улыбается, когда я перевожу на него взгляд, смущается и фыркает. Он такой миленький в рубашечке и брючках, что я на несколько секунд забываю о Макаре. Красавчик такой Всегда умиляла одежда для малышей, которая копирует взрослый стиль. Вот прям джентльмен, и придется изловчиться, чтобы поменять ему памперс, но красота требует жертв.
Я и сама ему под стать. Я не хотела прихорашиваться, выбирать платье, туфли, но перед чужими людьми нельзя быть в пижаме и дулькой на голове.
— Ты бы мог и без меня на ужин поехать.
— Ждут именно вас с Артемом, — мрачно отвечает Макар. — Вику помнишь на свадьбе Пастуха? Та, которая дружить хотела.
Замечательно. Нет у меня никаких претензий к этой приветливой девушке, но я не готова я сейчас дружить. Я хочу забиться в темный угол и чтобы никто меня не трогал.
— И давай без сюрпризов, Улиточка. Это чисто ужин, чтобы соблюсти приличия и держать эту семью в кругу хороших знакомых. Не друзей и не врагов, а знакомых.
— Опять какие-то ваши игры?
— это игры Пастуха. И да мне не нравится, что он с легкой руки его племянницы, обратил на нас внимание.
— Ты сам на его свадьбу пришел, — недовольно цокаю я.
— Отказаться было нельзя. Мы все, так или иначе, повязаны. Он тоже был на нашей свадьбе. Правда, отмолчался с тостами, но у него были свои причины показать, что он недоволен.
Я из нашей свадьбы помню платье, дикий восторг и Макара. Такого шикарного, красивого и строгого, а гости для меня были размытыми пятнами, потому что ничто и никто не был для меня важен так, как мой будущий муж. Я буквально отказалась от всего мира, нырнула в свои фантазии и иллюзии и опьянела ими до эйфории. И Макар прекрасно это видел и знал, что я влюблена в него по уши. Мало ему было глупой девочки, ему была нужна любовь от нее.
— Что ты замолчала?
И с каким я упоением наслаждалась беременностью, и даже роды были для меня радостью несмотря на боль и мои крики. Я была счастлива до одурения и идиотизма. Влюбленность стала для меня лоботомией.
— Ты знал, что я в тебя была влюблена, — едва слышно говорю я.
— А что же ты в дворника там не влюбилась? — едко интересуется Макар. — Или в коллегу по работе. В такого же менеджера, как и ты. Обычного парня, который живет от зарплаты до зарплаты, снимает комнату?
Меня злят его намеки, что тварь я меркантильная, которая повелась на его статус и деньги, но ответить нечего. Он меня загнал в ловушку.
— Это нормально, Улиточка, когда
