— то же что и ночью. И пусть уже не так явственно, но все же ощущал. Волки были далеко, но они продолжали идти за нами.
Оставалось надеяться, что ближайшее поселение близко. Хуже, если нам вот так придется провести в пути несколько дней, а может, и недель.
Мы шли целый день, и когда стемнело, рыжая все равно продолжила идти. Я начал всерьез за нее переживать. Она явно устала, и продолжать путь было нельзя. По-хорошему надо бы найти укрытие для ночлега. И, скорее всего, его-то она и искала, но повсюду были только деревья.
Я засыпал и просыпался. Время от времени пил и получал порцию очередного мякиша. А еще мочился и гадил под себя — это вообще происходило без моего ведома, я даже не чувствовал, что хочу по нужде, а только чувствовал, когда уже процесс шел вовсю.
Рыжая ругалась, но не останавливалась. И правильно делала. Ночью, когда вокруг дикие звери, лучше идти, пока не найдем безопасное место для ночлега.
Одно мне было неясно. Она ведь видела, как я создал щит. Возможно, я смог бы создать его вновь, но рыжая, по всей видимости, даже не рассматривала этот вариант. Тут я ей доверял, она наверняка знала больше чем я и попросту не хотела рисковать. Да я и сам не был уверен, что смогу такое провернуть еще раз.
Где-то вдалеке послышался волчий вой. Рыжая заволновалась и ускорила шаг. В тот же миг я вдруг отчетливо услышал шум воды — это длилось всего мгновение, но звук был очень отчетливым. Я даже сначала было решил, что уснул на миг, а этот звук мне приснился. Но затем я почувствовал запах водоема.
Поблизости река. Нам нужно к реке — это явно где-то поблизости. Это должно нас спасти.
Вот только рыжая ничего этого не замечала: ни шума, ни запаха, а продолжала торопливо перебирать ногами и шумно дышать. Тогда я принялся дергаться и поднимать руки, всеми силами стараясь показать направление реки.
Рыжая шикала и совсем не понимала меня. Я начал дёргаться сильнее и ей пришлось остановиться. Она что-то устало спросила, заворчала и неодобрительно закачала головой.
— У! У-у-у! У! — сказал я, указывая рукой направление.
Неожиданно, но, кажется, до нее дошло. Она что-то спросила, удивленно вскинула брови и нерешительно зашагала в том направлении, куда я указал.
С каждым шагом ее темп становился быстрее. А после она и вовсе перешла на бег. Услышала, наконец!
Да, теперь шум воды был слышен более чем отчетливо. Но помимо шума воды, теперь я слышал и тихое ритмичное шуршание, преследующее нас по пятам.
И кажется, волкам нравилось, что мы убегаем, их это дразнило. Они были близко, уже совсем близко.
Глава 2
Рыжая увидела впереди реку и облегченно вскрикнула.
Краем глаза я успел заметить, что река небольшая, а значит, скорее всего здесь нет сильного течения и она неглубокая. С одной стороны, хорошо — рыжая без труда сможет ее перейти, но с другой — волки тоже могут ринуться следом.
Как раз в тот самый миг, когда волки нас уже почти настигли, рыжая без раздумий бросилась в реку.
Неожиданно река оказалась холодной и глубокой, хоть и узкой, но зато течение спокойное, это обнадеживало.
Рыжая держала меня наполовину в воде. Меня вновь начало подмывать разрыдаться, но на этот раз я каким-то чудом совладал со своим младенческим телом. Рыжая что-то взволнованно сказала, приподняла меня над водой и повернулась.
— Ахасе гай! Ахасе! — громко и сердито крикнула рыжая, заставив меня повернуть голову.
Я увидел волчью стаю на берегу. Они все были здесь — те же что и вчера. Никто из них в воду лезть не осмелился. Некоторые из них злобно рычали, кто-то несмело трогал воду лапой, некоторые даже заходили в воду. Но чувствуя, что дно резко уходит вниз, тут же выходили на берег.
В детстве я любил смотреть передачи про животных, знал, что волки умеют плавать, но они не станут преследовать добычу вплавь, если только совсем не оголодали. А эти волки, кажется, или плавать вовсе не умели, или боялись воды. Потому что, увидев, что мы переходим в реку, они резко потеряли к нам интерес и начали уходить.
Рыжая в край осмелев, теперь улыбалась и продолжала что-то кричать волкам, а сама потихоньку переходила реку.
В какой-то миг ей пришлось замолчать, так как река становилась глубже и глубже и доходила ей до рта. Она несла меня над головой, стараясь не намочить, но я все равно уже был мокрым. И даже хорошо, хоть какие-то водные процедуры.
На середине реки рыжая набрала в грудь побольше воздуха и погрузилась в воду с головой, продолжая идти. Я и сам оказался по шею в воде, но голова оставалась снаружи. Когда мы пересекли середину реки, рыжая вынырнула, тяжело задышала и что-то радостно заговорила. Кажется, обсуждала наше спасение.
Я внимательно слушал, хоть ничего и не понимал. Но зато понимал, что мне все равно придется учить этот язык, поэтому почему бы не начать это делать уже сейчас. Мало ли, а вдруг что-то запомню или пойму.
Когда мы вылезли из воды, стало еще холоднее. Рыжая вытащила меня из мокрой тряпки, затем сняла свой плащ и закутала меня в него. Стало немного теплее. Зато она теперь так дрожала, что я слышал, как стучат ее зубы даже на расстоянии.
Рыжая оставила меня на поляне у берега, а сама принялась собирать хворост неподалеку и сооружать костер. Делала она это весьма неумело, по всей видимости, раньше ей не приходилось делать подобного, но она справлялась, ломала ветки и складывала их в кучу.
Затем она села над хворостом, закрыла глаза и застыла. Колдует, видимо.
Я к тому времени уже немного согрелся. Рыжая же продолжала выстукивать зубами дробь и трястись, как осиновый лист на ветру. Костер бы нам конечно не помешал.
Вчера у нее неплохо получилось поджечь палку, а вот сегодня ей пришлось сидеть так довольно долго. Было видно, что у нее ничего не выходит. Она хмурила брови, тяжело вздыхала, растирала руки, пыталась подпалить отдельную веточку. И у нее даже кое-что вышло, эта веточка затеплилась, заплясали искры, завился к небу дымок. Рыжая начла дуть изо всех сил, но как бы она ни старалась, огонь так и не появился, а вскоре и искра погасла.
— Тео, — серьезно посмотрела она на меня, — май хе ту кдори. Ита креса. Креса! — на последнем слове
