— Тебе это действительно интересно? — удивился он. — Ну что же, кое-что можно рассказать. Только учти, Алексей, что такой разговор не для твоих друзей и тем более не для газеты. Занятие у меня было паршивое. У нас в Думе есть комитет по законодательным инициативам, так вот, сегодня я собачился с товарищем председателя этого комитета. Проект любого закона, если он поступает на обсуждение, сначала должен рассматриваться у нас. Это не касается сенаторов из Государственного совета, только депутатов. Фракция кадетов прислала нам на рассмотрение законопроект о легализации употребления морфия и героина. Мало им закона о лёгких наркотиках!
— И чем мотивировали? — спросил я.
— Чем мотивируют в таких случаях! — сердито сказал отец. — Нарушение свобод потребителей. Людей лишают удовольствия и нужных лекарств из-за совершенно незначительных побочных явлений. В конце концов, каждый человек вправе распоряжаться своей жизнью, а у нас дефицит бюджета. Даже не постыдились напомнить о двух миллиардах доходов от продажи водки!
— И чем всё закончилось? Ты его вернул?
— Написал заключение и вернул, только толку-то! Не та я величина. Даже если упрётся моё начальство, найдутся способы нас обойти.
— А кто его лоббирует? — задал я вопрос, уже догадываясь, что он мне ответит.
— Слова-то какие знаешь, — усмехнулся отец. — Небось, нахватался в своей редакции. Ты, Алексей, должен смотреть на мир открытыми глазами. Болтать об этом не стоит, но большая часть думских депутатов куплена ещё до их выборов. С Государственным советом сложнее, но и там есть купленные. Нужно объяснять, кто покупатели?
— Англичане и французы?
— Угадал, — кивнул отец. — Многие куплены немцами и другими. Наши соседи, как свора собак, рвут от империи куски. Если раньше им было достаточно скупать наши банки и заводы и довольствоваться тем, что иностранцы могут получить в империи за свои деньги, то сейчас у нас хотят забрать всё, включая землю. Но россиян уже больше двухсот пятидесяти миллионов, а хорошей земли не так уж много, и она вся в чьей-то собственности. Но ведь нашу численность можно и сократить! И убирают водочную монополию, а из Остзейских губерний сюда идут эшелоны со спиртом! Сволочи лифляндские! А сейчас взялись за дурь. Знал бы ты, сколько её идёт к нам через поляков. Этим и законов не нужно, лишь бы нам подгадить!
— Просвещённая и либеральная Европа! — сказал я.
— Сволочи они все! — припечатал отец. — Они либералы только для своих, а для других хуже зверей! Не получилось нас взять сталью, так взяли золотом! Ладно, что-то я разошёлся. Только смотри, не распускай язык.
Он встал с кресла и вышел из комнаты, а я опять принял лежачее положение. Разговор с отцом оставил неприятный осадок, хотя он не сказал ничего нового, кроме закона о героине. Он не коснулся в разговоре императорской семьи, хотя один намёк был. Ведь закон о легализации морфия и другой гадости лоббировал сам император. Его отец если и не был главным виновником нынешней долговой кабалы, очень ей способствовал. И во всём этом свою роль сыграла императрица Александра Фёдоровна, которая была такой же Фёдоровной, как я Папой Римским. Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадская была четвёртой дочерью великого герцога Гессенского и Рейнского Людвига IV и герцогини Алисы, дочери английской королевы Виктории. Хорошая родословная для российской императрицы? Сенатор Гурко очень ёмко охарактеризовал эту женщину следующими словами: «Если государь, за отсутствием у него необходимой внутренней мощи, не обладал должной для правителя властностью, то императрица, наоборот, была вся соткана из властности, опиравшейся у неё к тому же на присущую ей самонадеянность». И у их сына в жёнушках тоже была такая же немка с примесью крови королевского дома Великобритании и длинным именем Фредерика Луиза Тира Виктория Маргарита София Ольга Цецилия Изабелла Криста, принцесса Ганноверская, герцогиня Брауншвейг-Люнебурская. Ну назвали её Ольгой Александровной, и что это изменило?
Ладно, всё это сейчас не важно, важно что же делать мне. Бороться с иностранным засильем? Это даже не смешно, а глупо, по крайней мере, если такой борьбой заниматься в одиночку. Наверное, среди дворян и промышленников много недовольных, и есть какая-то оппозиция, но я ничего об этом не слышал. И вообще я не представлял, как можно выпутаться из сложившегося положения при этой правящей династии. Выкупить всё назад уже не получится: и нечем, и просто не позволят, а других законных способов просто нет.
В моей реальности большевики поступили просто, предъявив странам Антанты встречные материальные претензии за интервенцию. Потом об этом писалось много всего, в том числе и то, что в западные страны вывезли больше золота, чем требовалось для расплаты с долгами. Здесь тоже нужна смена правления, которая позволила бы скрутить европейцам кукиш. Только просто отказаться от обязательств не получится. Зная наших соседей, можно утверждать, что они без колебаний прибегнут к военной силе. И плевать им на то, что все займы уже несколько раз окупились выплатами процентов. А к такой войне нужно хорошо подготовиться, иначе быстро задавят и лишат даже видимости самостоятельности. И как готовиться при таком императоре? Я ничего не знал о состоянии российской армии, но не удивился бы, если бы узнал, что её активно разваливают. В самом деле, зачем она России? Если это так, то жаль.
Я мог бы рассказать об оружии своего мира. Пусть это будут только зарисовки с описанием принципов работы, имея производство и грамотных инженеров, можно многое быстро довести до рабочих образцов. Ладно, я слишком мало знаю об этом мире, поэтому не стоит ломать голову. Во всяком случае это настоящая жизнь, а не тот суррогат, который мог затянуться на сотни лет. И в чужое тело переселилась бы только душа, а не личность. Так что буду радоваться тому, что получил. Молодость, знатность и достаток — это прекрасное сочетание. К тому же у меня в неполные восемнадцать лет уже есть любовь к замечательной девушке. После слияния личностей я во многом изменился, только эти изменения не коснулись отношения к Вере. Я по-прежнему её любил, разве что больше руководствовался в своих поступках не чувствами, а разумом. Моей молодой половине было трудно прожить день, не увидев предмет обожания, я вполне мог потерпеть до завтрашнего утра.
До ужина нужно было ждать полтора часа, поэтому я решил с пользой провести время у радиоприёмника. У нас в гостиной стояла довольно качественная ламповая радиола «Мелодия», принимавшая больше трёх десятков станций. Российских среди них было только семь, но я прекрасно знал английский, немецкий и французский языки, поэтому выбор программ был большой. Послушав их с полчаса, я убедился в том, о чём уже начал догадываться после слияния. Этот мир был не только технически более отсталым по сравнению с сорок вторым годом моей реальности, но и куда более скучным. Все новости, которые я прослушал, касались визитов и других поездок различных персон, их свадеб, похорон и дней рождения.
Единственное интересное сообщение касалось беспосадочного перелёта двух американцев с ничего не говорящими мне именами из Нового Орлеана в канадский Эдмонтон. Полёт на две тысячи миль без посадки здесь тянул на мировой рекорд, а у нас в тридцать седьмом экипаж Чкалова пролетел в три раза больше. И так было почти во всём. И как после этого верить утверждению ангела о вреде войн? Этот мир не знал Первой мировой, поэтому не было и связанных с нею жертв и разрушений, а вместо ускорения прогресса имеет место какая-то спячка. В первый раз с момента смерти почувствовал сожаление о потерянных возможностях моего мира, до которых этому ещё расти и расти. Я так привык писать книги, набирая текст на клавиатуре и пользуясь по сети справочной информацией, что сейчас с трудом представлял, как можно работать с одной ручкой. Да и вообще…
