не я сама, а мама научила меня читать. В юности она часто бегала за пределы Ока и однажды встретила там юношу из-за гор. Он назвался Странником. Они встречались почти каждый день, он научил ее читать и подарил несколько книг, а еще позвал с собой, но мама побоялась отправляться в неизвестность. Она прошла Обряд и осталась здесь. Я не могла рассказать, потому что узнай Ба о трофеях, они бы сожгли их.
Син стоял, открыв рот.
– Почему ты так думаешь? Может, узнай они, что за горами есть другие люди…
– Нет, Син, – перебила она тоскливо. – Ты не понял. Странник подарил маме несколько книг. Две из них она показала старухам. Что было дальше, ты уже знаешь.
Син чувствовал, как пересыхает во рту. Но ведь Ба заботятся о них. Зачем им уничтожать трофеи, тем более такие чудесные?
– Я не прошу ответить сейчас, – продолжила Кай. – Подумай, ладно? Через три дня буду ждать тебя здесь. Приходи в любом случае. Приходи хотя бы попрощаться.
***
– Мама, а можно я буду работать Странником?
– Но у нас нет такой работы, Син. Никогда не было.
– Так давай придумаем. Странники смогут исследовать мир, ходить за горы, искать трофеи.
– Но, Син, после Обряда никто не сможет ходить за горы, даже просто подойти к ним. Ты же знаешь.
– Знаю, но Странники не будут проходить Обряд. Они смогут уходить и возвращаться.
– Не проходить Обряд нельзя, Син. Око не пустит обратно того, кто осмелится покинуть его пределы после Обряда. Зачем ему защищать и кормить тех, кто не хочет быть с ним? К тому же за Оком опасно: лишь монстры и ядовитые растения, голод и жажда. И все.
– Но откуда ты это знаешь?
– Так говорит Ба Лёк.
– А откуда знает она?
– Что за вопросы? Она знает все.
***
Опускалась ночь. Син сидел на холме, где любила бывать Кай. Гор сейчас не было видно, только реку и сад. Он несколько раз порывался убежать к ней, уговорить остаться или попрощаться. Или принять предложение и уйти за горы. Мурашки бежали по рукам, когда он представлял, как все может повернуться. Может ли он уйти? При мысли о маме сердце тоскливо заныло. Нет, он не мог покинуть ее. Но и видеть Кай в последний раз тоже. Ему хотелось думать, что она вернется, а прощаться не хотелось.
Вдали показалась женская фигурка. Сначала Син подумал, что привиделось, но она появилась снова, шла медленно, словно кралась.
– Кай! – он чуть не задохнулся от счастья. Подскочил и сбежал с холма ей навстречу. Только приблизившись, понял, что это не Кай, а Та Рук – ее мать.
– Она ушла, Син, – устало проговорила женщина. – Она долго ждала. Надеялась, ты придешь и попрощаешься.
– Но я не хочу… – в горле встал ком, по щекам медленно потекли слезы. Син всхлипнул. – Я не хотел прощаться.
– Тогда почему не ушел с ней? – она склонила голову набок. В глазах отражался огонек луны.
– Я не могу оставить маму, – Син уткнулся в рукав рубашки. Неужели Кай и правда ушла? Он что, больше никогда ее не увидит? – Я нужен ей.
Та Рук тяжело вздохнула и прошла мимо, к холму, пробубнив под нос:
– Как будто о ней некому позаботиться. У нее есть Око, есть мы. Но кто позаботится о Кай?
Это ее решение, – подумал Син. Он тут ни при чем. Кай сама захотела уйти, а он решил остаться. Вот и все.
– Ты что, не любишь ее? – он обернулся, уставившись в спину Та Рук. – Почему ты ее отпустила?
Та Рук замерла и произнесла, не оборачиваясь:
– Я люблю ее больше всего на свете, но птицы должны быть свободны.
***
– Мама, тебе когда-нибудь хотелось сбежать?
– Это история с Кай все не дает тебе покоя? Не переживай, Син. Спи.
– Не могу. Я постоянно вижу ее во снах. Она улетает, а я бегу и не могу догнать. Так тоскливо от них.
– Син, – она гладила его по волосам. – Забудь ее. Она больше не сможет вернуться.
***
Небо, как всегда, было солнечным. Син проснулся раньше всех – он теперь всегда просыпался до рассвета – чтобы спуститься с холма, прогуляться мимо речки через сад, выйти на поляну. Ему нравилось ощущение босых ног на росе, шум Дальней, которая отличалась от Ближней. Он не мог понять – чем, но знал точно – она другая.
После Обряда Око, несмотря ни на что, оставило ему Дальнюю речку и даже половину поляны, теперь Син чуть ли не единственный мог ходить так далеко, за что не переставал его благодарить. Ему нравилось одиночество, а Око все больше напоминало муравейник.
Но была еще одна причина, почему он вставал так рано и шел к Дальней. Он хотел увидеть там Кай. Она представлялась ему, выходящей из леса, бредущей по поляне навстречу, все с теми же хвостиками, в том же светлом платье. Он вспоминал ее ямочки на щеках и хотел услышать только одно: «Я так скучала!»
До Обряда он приходил сюда ночами, шаг за шагом преодолевая страх темноты, пока она не стала ему другом. Во тьме никто не мог увидеть лица, узнать о том, что он готов совершить предательство, сбежать из Ока. Но всякий раз до предательства так и не доходило, он возвращался, видел маму, друзей и становилось легче. До следующей ночи. Иногда он говорил с Кай, обращаясь к речке. Как она там? Нашла, что искала? Не жалеет ли? Скучает ли по нему и по Оку?
Син вышел из леса, почесал щетину и потянулся, глядя на горы. Опустил взгляд к подножию, заросшему деревьями, и заметил что-то необычное. По полю к реке двигалась человеческая фигурка. Син не поверил глазам, протер веки.
– Кай?
Фигурка была одета в мужскую одежду и несла мешок за спиной. Это все, что он разглядел с такого расстояния, и все же лучик надежды разгорался в нём сильнее и сильнее. Увидев его, фигурка остановилась, поднесла к глазам непонятную штуку, а после подпрыгнула и замахала руками.
– Кай! – он сорвался с места, побежал к ней, а фигурка уже летела навстречу.
Реку Син перебежал, не подворачивая штанов и не снимая в обуви, поднялся на берег и побежал ещё быстрее. Вот он уже увидел два хвостика и знакомую улыбку. Кинувшись к Кай с желанием ее обнять, он забыл о своих пределах, всего в шаге от нее словно столкнулся
