были так, пустые формальности, меня куда больше волновал мой 10–А и когда к нам заглянула Валентина Ивановна, я внутренне приготовилась к тому, что за уважение к себе придется побороться.
Она вкратце ввела меня в курс дела, правда, не так откровенно, как Вера, но тоже вполне доходчиво. Предупредила, что в классе есть дети, которые находятся на особом счету, не из-за плохого поведении или успеваемости, нет, а благодаря спонсорской помощи родителей. Таких деток обижать не стоит. Наказывать - даже не вздумай! Лучше молча терпеть и радоваться за процветание школы.
Понятно-о-о…
Прихрамывая, я заявилась в класс, в котором у меня намечался второй урок. Пока директриса распиналась, обводила взглядом пятнадцать парней и тринадцать девушек, пытаясь зрительно определить ху из ху.
Окончив свою пламенную речь, Калашникова выплыла из класса, а я осталась под прицелом.
Так как меня уже представили, правильным было познакомиться с ребятами. Я открыла журнал, как это принято и прошлась по списку. Внезапно меня осенила мысль, что это не интересно, выучить их фамилии я смогу и в процессе, тут главное вызвать их интерес к предмету и самой себе.
Подняв глаза, я заметила, что многие парни с ухмылкой уставились в вырез блузки, а девчонки – шушукаются между собой, не обращая на меня внимание.
Спокойствие, только спокойствие.
- Ребята! – я подождала, пока наступит тишина и двадцать восемь пар глаз сфокусируются на мне. – Я новичок в вашей школе и многого могу не знать. Я не просто учитель литературы, который пришел, сделал вычитку и ушел, я – ваш классный руководитель и для меня очень важно найти с вами общий язык. Я прошу вас о помощи пойти мне на встречу. Я не в праве менять ваши привычки и взгляды на жизнь. Их уже не изменишь, вы взрослые люди со своим мировоззрением, но я в праве научить вас тому, что знаю сама и помочь, если понадобиться, в любой ситуации.
- Все вы красиво поете, когда приходите впервые, – высокий, худощавый парень с ехидной улыбкой смерил меня взглядом. – Давайте доживем до лета, там и выводы сделаем.
Все одобрительно закивали, прислушиваясь к его речи. Однозначно, он среди них лидер. Значит, вот ты какой, мой самый главный противник.
- Ты прав. Давайте договоримся – если к последнему звонку я не оправдаю ваших ожиданий, то уйду с поста классного руководителя без единой жалобы в ваш адрес.
- Да вы и так сбежите отсюда через месяц, - присоединился к главарю белобрысый «напарник».
- Пацаны, - вмешался третий. – Дайте человеку делать свое дело, у нас экзамены в следующем году. Если за вас заплатят родители при поступлении, то у некоторых нет такой возможности.
- А тебе вообще кроме ПТУ ничего не светит, – заржало полкласса. – Туда и с тройками берут.
Я постучала ручкой по столу, привлекая внимание:
- Я знакома с людьми, которые после школы заканчивали училища. У них не было возможности сразу поступить в университеты, и поверьте, они всё равно достигали своих целей, всё равно учились в ВУЗах. Так что, давайте пока не будем акцентировать на этом внимание. За нас говорят наши поступки, а не уровни образования.
- Странно слышать такие слова от учителя, – подала голос рыженькая девушка с изумрудными глазами. – Но мне нравятся. В них есть смысл.
Я перевела дыхание – и не такие крепости брали. Всё преодолимо, стоит только доказать - ты достойный учитель и не безразличен ко всему, что происходит вокруг.
Сорок пять минут пролетели незаметно. Я со всех сил старалась сделать урок интересным. Наградой мне стал проявленный интерес от большей части класса, а те, кто не слушал, просто сидели тихо и пялились телефон. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять - это местные авторитеты.
К концу урока я познакомилась почти со всеми учениками. Так я узнала, что худощавый лидер класса – это Когут Глеб, рыжеволосая девушка с умными глазками – Данилюк Таня, а сидевший в одиночестве на задней парте парень с пронзительным взглядом – Жулепов Леонид. Не осталось сомнений в том, что он брат Полинки – у обоих была мелкая, почти не приметная россыпь веснушек на носу, да и общие черты выдавали их родство.
Он старался ничем не привлекать к себе интерес, но непроизвольного, сам того не желая, становился центром всеобщего внимания. Чем больше он проявлял отстраненность, тем больше на него залипали. Мне нравилась его выдержка. Во время глумливых шуток, брошенных в его сторону, он оставался непроницаем, словно выработал иммунитет на все колкости и издевки.
В целом, класс поделился на две группы – на тех, кто хотел учиться, их было больше, и тех, кому было абсолютно пофиг на всех писателей и поэтов вместе взятых. Баламутили воду только восемь человек, и я искренне надеюсь, что с ними у меня получиться найти общий язык.
Зарывшись после уроков в туалете в компании Веруни и школьного психолога Светы, я наблюдала за тем, как они успокаивали нервы с помощью сигаретного дыма. Я старалась не так откровенно пялиться, но всё же Луговая уловила мою неравнодушность и молча протянула открытую пачку Glamour.
- Нет-нет, спасибо, – замахала я руками. – Бросила полгода назад.
- Везе-е-т, - Вера спрятала сигареты в сумочку и задымила в открытое окно. – А я вот пытаюсь бросить, да всё без толку. Сразу нападает жор несусветный, начинаю поправляться и не знаю, что лучше – гробить здоровье или быть толстой.
- Как впечатления от первого дня? – Света аккуратно струсила пепел в раковину.
- В принципе – не плохо. Я ожидала худшего. Конечно, есть проблемные ребята, но я справлюсь.
- А мне нравиться твой настрой, - обрадовалась она. – Я когда проводила у них тест на уровень человечности, то оказалось, что только у десятерых есть понятие сострадания. Представляешь, у десятерых? Остальные – бесчувственные индивиды. С ними не всё так просто, это я тебе как психолог говорю.
- И что, – я не понимала такого взгляда, – закрыть глаза и спокойно наблюдать за тем, как в них укрепляется вера в собственную неотразимость и вседозволенность? Разве не в наших руках научить их смотреть на жизнь под другим углом?
- Катюша, ты опоздала годков так на девять. – Вера закрыла окно и с сожалением посмотрела на меня. – Их уже ничто не изменит. Да и что ты
