угнетения и эксплуатации. Когда-то Гёте сравнивал историю человечества с фугой, в которую один за другим вступают голоса различных народов. В XX веке эти голоса постепенно слились в один мощный хор. В освободительное движение втягивались сотни и сотни миллионов людей на всех континентах. Темпы развития исторического процесса необычайно ускорились. И если в период перехода от рабовладения к феодализму исход крупнейших социальных битв решался участием в них тысяч, в период перехода от феодализма к капитализму – участием сотен тысяч, то теперь исход борьбы могли решить только миллионы.
«Здесь оправдывается, – писал позднее Ленин, – одно из самых глубоких положений марксизма, в то же время являющееся самым простым и понятным. Чем больше размах, чем больше широта исторических действий, тем больше число людей, которое в этих действиях участвует, и, наоборот, чем глубже преобразование, которое мы хотим произвести, тем больше надо поднять интерес к нему и сознательное отношение, убедить в этой необходимости новые и новые миллионы и десятки миллионов» [Л: 42, 140].
Пробуждаясь от темноты и забитости к политической жизни, от векового терпения и покорности к борьбе за свое освобождение, миллионы людей в различных частях земного шара спрашивали – к чему им идти? С кем идти? Во имя чего восставать? Не менее трудные вопросы стояли и перед рабочим классом – как относиться к движению этой гигантской непролетарской массы в городе и деревне, колониях и полуколониях? Кто они – враги или союзники рабочих в борьбе за социализм?
Толкуя пролетарские требования и интересы до крайности убого и узко, теоретики II Интернационала полагали, что социализм есть общество рабочих и для рабочих. Поэтому в будущей социалистической революции пролетариату будут противостоять все классы, в том числе и вся мелкая буржуазия, крестьянство и большинство интеллигенции. Ему «придется вести грядущие бои в одиночку», – заключал Каутский[19]. Поэтому рабочим остается лишь ждать тех отдаленных времен, когда все эти классы и слои полностью пролетаризируются.
Ленинская программа РСДРП, принятая II съездом, давала иную историческую перспективу и иной ответ на эти вопросы.
Для партии российского рабочего класса проблема взаимодействия с другими, непролетарскими, освободительными потоками стояла отнюдь не в плане общих, умозрительных рассуждений. Именно Россия была единственной в мире страной, где все эти революционные потоки – и пролетарское, и крестьянское, и национально-освободительное движение – складывались и развивались в рамках одного государства. Вот почему и в данном случае решение задач, стоявших перед русскими рабочими, приобретало не узконациональное, а международное значение.
Еще в 1894 году Ленин писал, что
«русский рабочий – единственный и естественный представитель всего трудящегося и эксплуатируемого населения России» [Л: 1, 310].
Владимир Ильич исходил при этом из известного марксистского положения, согласно которому пролетариат является классом, борющимся за политическое господство не только «для себя». Он не может освободиться, не защищая всех угнетенных, не положив конец всякой эксплуатации.
В этой мысли, сформулированной основоположниками марксизма, не было ни грана идеализации рабочего класса.
«Дело не в том, в чём в данный момент видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, что такое пролетариат на самом деле и что он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать. Его цель и его историческое дело самым ясным и непреложным образом предуказываются его собственным жизненным положением, равно как и всей организацией современного буржуазного общества» [МЭ: 2, 40].
Вот почему в борьбе за свое собственное освобождение рабочий класс выдвигает требования, которые, казалось бы, лежат вне его непосредственных каждодневных интересов, т.е. является классом, которому, в известном смысле, свойственны идеальные побуждения, стремление к социальному идеалу.
Ленин доказал, что и в новую историческую эпоху это важнейшее положение марксизма полностью сохранило свою силу.
«Пролетариат становится революционным, – писал Владимир Ильич, лишь постольку, поскольку он не замыкается в узкоцеховые рамки, поскольку он выступает во всех проявлениях и на всех поприщах общественной жизни, как вождь всей трудящейся и эксплуатируемой массы…» [Л: 41, 193 – 194].
Мало того, указывал Ленин, в новых условиях объективные возможности для привлечения на сторону рабочего класса всех угнетенных значительно расширились, ибо только социализм мог избавить их от всякого гнета.
Отстояв в схватке с оппортунистами и это положение ленинского проекта программы, II съезд РСДРП впервые в международном пролетарском движении выдвинул перед рабочим классом историческую задачу – завоевать на свою сторону всех трудящихся, сплотить под руководством пролетариата все революционные силы и потоки освободительного движения.
Программа РСДРП решительно выступала против «эксплуатации многомиллионного крестьянства», против расовой и национальной дискриминации за право каждого народа самому решать свою судьбу. Съезд солидаризировался и с революционными выступлениями учащейся молодёжи. Вся эксплуатируемая масса, говорилось в программе, «в интересах ее собственного освобождения» может и должна стать союзником пролетариата в его борьбе за революционное переустройство общества.
Поэтому идеалом пролетарского революционера был для Ленина не партийный или профсоюзный чиновник,
«а народный трибун, умеющий откликаться на все и всякие проявления произвола и гнета, где бы они ни происходили, какого бы слоя или класса они ни касались… умеющий пользоваться каждой мелочью, чтобы излагать пред всеми свои социалистические убеждения и свои демократические требования, чтобы разъяснять всем и каждому всемирно-историческое значение освободительной борьбы пролетариата» [Л: 6, 80 – 81].
Когда в свое время Л. Фейербаха спросили что такое теория? – он ответил: «Это мысль, остающаяся в моей голове». А что такое практика? «Это мысль, перешедшая из моей головы в головы масс»… Приобщение к политической жизни и борьбе миллионов и миллионов людей с самого начала XX столетия с особой остротой поставило еще один сложнейший вопрос о задачах и формах работы и организации сознательного пролетарского авангарда, просвещающего и ведущего за собой народные массы, о том, какой должна быть в этих новых условиях сама партия рабочего класса. Проанализировав в этой связи опыт партий II Интернационала, Ленин пришел к выводу:
«…готовых образцов нам искать негде…» [Л: 4, 190].
Казалось бы, российские социал-демократы, не имевшие в тот период возможности, хотя бы в силу полицейских условий, создать массовую партию, могли лишь завидовать своим европейским коллегам с их многочисленными организациями, газетами и журналами, профсоюзами и солидными фракциями в парламентах. Но для Ленина было очевидным, что эта массовость достигалась и за счет идейной, организационной рыхлости, примиренчества по отношению к оппортунизму, децентрализаций и полной автономии местных ячеек, что весь стиль и характер деятельности этих партий
