Святослав Логинов
Новый год
— Сто пятнадцатый слушает.
В динамике хихикнуло, затем искажённый голос пропел:
— Маленькой ёлочке холодно зимой!..
— Капитан, — отозвался Архип, — вообще-то, я на дежурстве. Только что прошёл рейсовый на Титан. Они там празднуют на всю катушку, а между тем опоздание у них — три сотых секунды.
— Ну, ты и зануда. Три сотых, это в пределах погрешности. Больше у тебя до конца смены ни одного пассажирского транспорта. А в пространстве — Новый Год. Неужто ты бутылочку шампанского контрабандой не проволок?
— Не положено. Знаешь, что шампанское в невесомости вытворяет? Да ещё при пониженном давлении…
— Какая невесомость, парень? У тебя искусственная гравитация.
— А если случится авария? Для того я тут и сижу, что трасса пассажирская, да ещё через раз кто-нибудь вне расписания лезет.
— Ну, сиди. А мы празднуем.
— Архипушка, — вмешался в разговор ещё один голос, — мы тебя поздравляем. — Через пять минут — Новый Год по времени Ганимеда. Надо отметить. Тебе желаем беспроблемного дежурства, но сначала ответь на один вопросик. Мы опрос проводим по всем станциям. Ты когда перестал верить в Деда Мороза? В смысле, в каком возрасте?
— Любопытный вопрос. И с какой точностью вам хочется знать время этого замечательного события?
— Хотя бы, плюс-минус год.
— Это — сколько угодно. Я понял, что Деда Мороза нет, когда мне было три года, два месяца и несколько дней; точнее — не скажу.
— Вот это точность! Ты что же, помнишь себя с трёх лет?
— А как же! Такое не забудешь. Отлично помню, как проснулся утром, а родители стали поздравлять меня с Новым Годом, и на завтрак вместо манки дали оливье. И ещё выдали какие-то подарки, забыл, что именно, помню только, что от Деда Мороза. Я спросил, а где сам Дед Мороз? Оказывается, он приходил ночью, а теперь уже ушёл. Я долго и мучительно думал, почему гость детского праздника приходит ночью, когда дети спят. В результате я понял, что дурят нашего брата, никакого Деда Мороза нет, а есть один обман. После этого я очень долго не верил в Деда Мороза ни, тем более, в Снегурочку. А Новый Год не терплю до сих пор и, как видишь, стараюсь в эти сутки выйти на дежурство. Но добросердечные коллеги не дают мне покоя и непрерывно лезут со своими поздравлениями.
— Понял. Сейчас отключусь. Только последний вопрос задам. Ты сказал, что долго в Деда Мороза не верил. А сейчас, что, веришь?
— Верю.
— Как? Это же мракобесие чистой воды.
— И что? Почему бы не помракобесничать малость? Кому от этого плохо?
— Да, непростой ты человек, Архип.
— А ты что думал? Кстати, у меня вызов. Ещё кто-то летит вне расписания. В рождественскую ночь всегда так. Сто пятнадцатый слушает. Отвечайте, уважаемый. Куда вы, собственно говоря, летите? Том, Том! — нет ответа. Желаете молчать и впустую засорять пространство? Что же, милости прошу. До послезавтра в моём секторе не будет ни одной живой души. Мёртвой, впрочем, тоже. Алло, Антонио, ты меня слышишь? Вот чудак-человек. То его из эфира не выгонишь, а то пропал — и нет его. Ну и пусть, зато он не узнает, с чего я решил изменить своё мнение о Деде Морозе. Доказательств этому нет ни малейших, одни размышлизмы…
Всё это Архип говорил вслух при включённом передатчике, к вящему смущению всякого, кто мог бы его слышать. Но кому слышать, кроме молчуна, летящего вне расписания.
Архип хлопнул ладонью, выключая передатчик. Будет вызов, передатчик сам включится, а по расписанию огрызок года никаких новостей не предполагает.
Архип завалился на койку, убавил гравитацию, так, чтобы в постели было удобно лежать. Вот так же и Дед Мороз нежится сейчас на снежной перине. Вроде бы Новый Год по всей Солнечной системе движется, нормальные граждане должны пить-выпивать, а несуществующий Дед Мороз обязан носиться, так что дым из-под валенок. Да будь эти валенки хоть асбестом подшиты, всё равно всех детишек, ждущих Деда Мороза, не навестишь. В новогоднюю ночь можно зайти по десятку адресов, а детей, мечтающих о новогоднем чуде — миллиарды. Так стоит ли напрасно мучиться? Куда как прелестней возлежать на снежной постели и ничего не делать. Вот только тот, кто ничего не делает и никак себя не проявляет, тот и не существует. Простенько и со вкусом. Начали с того, что Дед Мороз есть, кончили тем, что его нет.
Архип рассмеялся и повернулся на бок. Теперь осталось доказать, что его, Архипа тоже нет. А что, к этому идёт. Вот он валяется, только что не на снежной перине. Семьи у него нет и не предвидится, работа, если вдуматься, тоже смешная. Во время дежурства вмешательство человека требуется один раз на сто случаев. А уж в новогоднюю ночь появляются только шутники.
Замигал огонёк вызова. Не иначе заблудший балует.
— Предположим, сто пятнадцатый слушает и даже готов включиться в работу.
Ответ не вполне по правилам, но для Нового Года сойдёт.
— Мне бы посадку на вашей станции… — голос совершенно незнакомый. Интересно, кто может так прикалываться? То ли ребёнок говорит, то ли девушка.
— Ты, никак, умом повредилась, милая? У меня посадочного модуля нет, только переходный узел.
— Мне больше и не надо, — прозвенел детский голосок.
Ох, уж этот Новый Год, ох уж эти шутки-игры!
Однако, шутки шутками, а правила надо исполнять. Архип поднялся с койки и включил посадочные огни. Конечно здесь не дальний космос, но Солнце достаточно далеко, чтобы ничего толком не освещать.
Теперь можно сообщить на станцию о внеплановой стыковке, а можно сначала посмотреть, кого к нему занесло. Приятно, когда ситуация выходит из жёстких рамок, и вместо непреклонного «надо» появляется свободное «можно».
Стыковочный блок засиял сотней разноцветный огней, но все они показались тусклыми по сравнению со светом, который разливался прибывшим гостем. К стыковочному узлу приближался не планетолёт, не космический разведчик, даже не пассажирская капсула, какие порой встречаются на околоземной орбите. Всё это был бы привычный пустотный транспорт. Нет, на стыковку заходили развалистые сани, какие только на новогодней открытке можно видеть. Два оленя, впряженные в сани, переступали копытами в глубоком вакууме, а возницей небывалой повозки был… стоит ли повторять имя сказочного деда?
Зашипела кессонная камера. Вся автоматика в современном космосе работает бесшумно, но кессонная камера шипела и будет шипеть во веки веков.
Сейчас распахнётся люк, и можно будет увидеть, кто нанёс визит дежурному. Иллюминаторов
