Мариан снова показалась у окна. Тогда я протянул руку и тихонько постучал по стеклу.
— Что вы здесь делаете? — прошипела она, с силой распахивая оконные створки, что мне пришлось пригнуться, чтобы не получить ими по лбу.
— Провожу разведку, — подтянулся и легко сел на подоконник.
Без макияжа, с распущенными огненными волосам и в простом хлопковом халате Мариан казалась совсем юной. Её образ заиграл новыми красками, и взбудоражил куда сильнее, чем представший мне вечером облик роковой красотки.
— Какую ещё разведку? — всплеснула она руками. — Люди мэра на улице. Если они вас увидели…
— «Ты», детка. Меня зовут Робин.
— Я помню, — она коротко выдохнула через стиснутые зубы.
Зелёные глаза прожгли злостью. Но мне почудилась грусть в их изумрудной глубине. Мариан не протестовала, и я перекинул ноги через подоконник. И под недовольным взглядом хозяйки снял сапоги. Девушка отступила от меня, глядя теперь снизу-вверх настороженно. Без каблуков она оказалась невысокой, скорее миниатюрной. И мне чертовски это нравилось.
Коротко выругавшись под нос, она обошла меня, плотно закрыла окна. Нагнулась, подхватила мои сапоги и понесла их в прихожую. Я двинулся за ней, мельком оглядывая обстановку. Внутри оказалось более чем скромно, но чисто. Старая мебель, самодельный ковёр на полу и вышитые картины на стенах. Оконные рамы давно требовали замены, щели между ними были заткнуты тряпками, а половицы скрипели под ногами.
— Ты — одна большая проблема, Робин, — заявила она, поставив мои сапоги на коврик у входной двери.
— Нет, малышка, я — решение твоих проблем с мэром.
— Ох, за что мне это? — страдальчески протянула она еле слышно. — Ты просто напился Робин Гудсвел, вот и всё, — припечатал, ткнув тонкий пальчик мне в грудь.
Она обошла меня и поманила следовать за собой.
— Я напою тебя кофе и дам отвар. Хотя не стоило бы. Таким как ты полезна головная боль с похмелья.
— Я трезв, как стёклышко, Мариан, — приостановил её, взяв за руку. И указал на пару сумок у входа в тёмную спальню. — Планируешь побег?
— Это не твоё дело.
— О нет, малышка, — мягко развернул её к себе. — Как только я увидел тебя на сцене — все твои дела теперь мои.
— Ты всегда такой… м-м-м…
— Уверенный в себе? Да, всегда.
— Я хотела сказать надоедливый, — усмехнулась она криво. — Но ты уже ответил на вопрос.
— А это вместо гребня? — поинтересовался, потянув из сумки короткий лук.
— Не трогай, — она выступила передо мной. — Это лук отца. Он дорог мне. Ещё сломаешь.
В гневе она была ещё прекрасна, и я бы желала продолжить её злить, но тут заметил тёмные разводы на руках и одежде девушки.
— Что это? — осторожно взял её за руку, высматривая раны. — Кровь?
Лишь на мгновение Мариан растерялась, мне даже показалось, испугалась.
— Это Джоанна. Порезалась.
— Я могу осмотреть её рану…
— Нет, — поспешно оборвала она. — Я уже обработала порез. Она спит. Лучше её не трогать. Она… не в себе. Мы поссорились… — и отвела взгляд.
— Она напала на тебя?
— Что? Нет! Конечно, нет. Я рассказала ей о… своей проблеме. Она эмоциональная. Схватила нож, сказала, что пойдёт и отрежет Кирсану… — Мариан коротко рассмеялась, но нервно, напряжённо. — В общем, она очень разозлилась. Я пыталась её остановить. И в результате она порезалась. Малышка Джо уже успокоилась и спит. Поэтому и говорю, лучше её не тревожить.
— Малышка Джо, — покачал головой. — Как бы она, действительно, не бросилась на мэра.
— Она не всерьёз. Просто боится за меня, — сразу же возразила Мариан.
Опомнившись, выдернула руку из моей ладони и отвернулась.
— Пойдём, — бросила через плечо и повела меня на кухню.
Я последовал за ней, внутренне предвкушая общение и, возможно, новый поцелуй.
Кухня оказалась небольшой, с узкой зоной для приготовления и столом, расположенным у окна, с двумя стульями. Насколько я знал, сёстры жили вдвоём.
— Принесло же на мою голову, — проворчала Мариан, распахивая подвесной шкаф.
— Детка, — подступил к ней со спины, положил ладони на талию притихшей девушки, — кого ты пытаешься обмануть? Если бы ты захотела, могла бы не открывать мне окно либо сразу выгнать. Но ты этого не сделала. Мы оба знаем, почему…
— И почему же? — мигом разозлившись спросила она и стремительно развернулась.
— Потому что ты чувствуешь то же самое, что и я… — мазнул большим пальцем по её подбородку, повторяя линию нижней губы. — Я тебе нравлюсь.
Мариан мотнула головой, коротко усмехнувшись.
— Да, мистер Гудсвел, самоуверенности вам не занимать, это точно. Скажи же, зачем мне увлекаться временным шерифом, который не сегодня так завтра исчезнет из моей жизни, оставив после себя либо кучу неприятностей, либо разбитое сердце, а скорее всего, всё вместе? — тонкая рука взлетела вверх.
Мариан провела кончиками пальцев по моей щеке, чуть царапая кожу короткими коготками. Мне же не кажется, она со мной заигрывает. Но почему-то возникла мысль, что я снова вижу её на сцене, а это новый образ, в который она легко скользнула, словно в костюм.
— Ты слишком серьёзна для молодой девушки. Не проще ли жить сегодняшним днём?
— Расскажи о себе, Робин, — она отдёрнула руку, словно коснулась чего-то неприятного. — Ты богат?
— Не бедствую, — ответил осторожно, поняв, что вопрос задан с подвохом.
— Вижу, — протянула она почти ядовито. — Зачем тебе задумываться о будущем, в котором всегда уверен? Деньги есть, наверняка и семья поддержит в случае проблем. А если бы такая, как я, жила сегодняшним днём, уже давно бы сдохла от голода, — вдруг разъярившись, она толкнула меня ладонями в грудь. — И потом ты просишь не сравнивать тебя с Кирсаном, — фыркнула и вновь отвернулась к шкафу.
— Ты меня не знаешь, Шиповник, — произнёс глухо, тоже разозлившись на её слова.
Но признавал, что она права, потому больше ничего не сказал.
— И не желаю знать, — в тон мне ответила она, вытаскивая из недр шкафа несколько банок с травами. — Как я сказала, ты — одна большая проблема, от которой мне лучше держаться подальше.
— Ты можешь попытаться, — хмыкнул я и направился в сторону стола.
Однако, судя по всему, наше время истекло. Артефакт связи во внутреннем кармане куртки накалился и издал мелодичный звон.
— Шериф слушает, — отозвался я грубо.
Если меня отвлекают среди ночи из-за какой-то мелочи…
— На мэра совершено покушение, шериф, — сообщил суровый голос Вэйда, главы городской стражи.
