— Да, подслушала утром случайно разговор Карима, потому и звоню. Шалимов пробудет несколько дней в городе, а потом вернется в Питер. Так что ты поаккуратнее со своими прогулками, — предостерегла Алена.
— Как же вовремя… — со вздохом отозвалась я и уставилась перед собой невидящим взглядом.
Не мог он подождать несколько дней и провести их в Питере? Вероятность, что мы встретимся была крайне мала, но нехорошее предчувствие надвигающейся катастрофы теперь не отпускало меня.
6
Полина
Остаток дня пролетел незаметно. Я позвонила домой, сходила покушать в кафе, прогулялась по любимым улочкам. В родном городе все было до боли знакомо: живописные пейзажи, красивая набережная, дом, в котором я выросла, а теперь в нем жили чужие люди… Никаких признаков кроме воспоминаний, что это все имело место в моей жизни.
Я вернулась в номер поздно вечером, и сразу же легла спать. А перед тем как заснуть, решила, что, если мы с Робертом вдруг встретимся еще раз, то постараюсь взять себя в руки, и выяснить у него, почему он ничего не сказал мне о дочке. Неужели посчитал, что я не достойна об этом знать, если не общалась с сестрой?
На следующий день я проснулась около полудня. За окном стояла дымка, а в комнате было темно. Я быстро собралась, оделась потеплее и спустилась вниз, когда за мной приехало такси.
— Подождете полчаса? Я заплачу сколько скажете, — обратилась к водителю, когда он остановил машину у ворот кладбища.
— Да, подожду, — кивнул он, и заглушил двигатель.
Поблагодарив мужчину, я вышла из машины. На улице было пасмурно, срывался дождь, а холодный ветер пробирал до костей. Джемпер, который я бросила в сумку, думая, что не пригодится, был одет под пальто, но все равно не согревал. А может быть я дрожала вовсе не от холода? А потому что до сих пор отказывалась верить в то, что Кристины больше нет, боялась увидеть ее могилу и посмотреть этой правде в глаза? Ее смерть казалась каким-то плохим сном или жестоким розыгрышем…
Наверное лишь в такие моменты начинаешь задумываться, что жизнь может оборваться в самый непредсказуемый момент. И от этого в груди только больнее, потому что ничего нельзя изменить, даже банально поговорить с тем, кто когда-то был очень дорог. Никогда… Какое страшное слово! Глаза словно обожгло кислотой, когда я увидела черное надгробие с именем сестры. Я много времени держалась, не давала волю слезам, а сейчас плакала и не могла остановиться. Невыносимый груз потери тянул меня в глубины отчаяния.
Почувствовав чье-то присутствие за спиной, я резко повернула голову, и сквозь пелену слез заметила Роберта. Схватившись окоченевшими пальцами за железную ограду, я смотрела на букет цветов в его руках, перевязанных черной лентой, и не могла отвести глаз от ярко-красных бутонов.
— Как знал, что встречу тебя здесь сегодня, — сказал он холодным голосом, когда приблизился.
Положил красивые и яркие цветы на черный мемориал, и, вложив руки в карманы пальто, замолчал, словно о чем-то размышляя. Мы стояли какое-то время в полной тишине. Может быть муж сестры злился, что я находилась здесь? В прошлый раз я отчетливо уловила исходящее от него напряжение. А в этот меньше его не стало.
Когда я почувствовала силы говорить, то спросила ровным и спокойным голосом:
— Почему ты ничего не сказал о ребенке в прошлый раз?
Сердце гулко забилось в груди, казалось еще чуть-чуть и оно проломит ребра. Когда-то с Кристиной мы решились на ужасную авантюру, а эта ошибка тяжким грузом лежала на моих плечах все пять лет.
— Что бы это изменило? — ответил он вопросом на вопрос. — С трудом верится, что это для тебя имеет хоть какое-то значение.
— Имеет значение, Роберт. Я бы с большим желанием познакомилась с крохой. То, что мы с сестрой редко общались не говорит о том, что были друг другу безразличны! Если бы это было так, то я бы не приехала…
Я не удержалась и посмотрела ему в лицо. В горящем взгляде появилась тень сомнения.
— Правда хочешь ее увидеть? — спросил он. — Зачем?
Я не могла объяснить ему этого, да и не уверена, что он бы понял.
— Она… С ней все в порядке? Она здорова?
— Она родилась раньше срока, легкие не раскрылись. Но сейчас дочь чувствует себя хорошо. Когда Дамиру выпишут, я найму для нее няню. Мать слишком стара, чтобы ухаживать за младенцем.
Не знаю почему, но я снова заплакала. Стоит только начать и остановиться уже невозможно. Я почему-то вспомнила, как маленькими девочками мать с отцом привели нас в такой же серый и непогожий день, как этот, на кладбище к дедушке и бабушке. Была грязь, мы держались с Кристиной за руки, я лишь на секунду выпустила ее руку из своей, поправить упавший локон волос, а в следующее мгновение споткнулась, и упала лицом на железную ограду. Я рассекла переносицу, каким-то чудом не лишилась зрения. Остался небольшой шрам над бровью, который, если не присматриваться, то почти не заметен. Но я до сих пор помнила, как Кристина не отходила от меня ни на шаг все две недели, что я лежала дома и мне не разрешали вставать. Мама читала нам вслух книжки, а сестра держала меня за руку, и гладила по ней. С нежностью, с любовью, с трепетом… Разве о таком возможно забыть? Если бы Роберт только знал, что творилось у меня в душе!
— Не надо, Полина…
— Не могу остановиться, извини, — вытирая пальцами текущие по щекам слезы, тихо пробормотала я, и зачем-то начала рассказывать ему эту историю сбивчивым и запинающимся голосом, а он слушал, пока я не остановилась.
Роберт вздохнул, а его теплое дыхание коснулось моей щеки. Мне вдруг захотелось обнять его обеими руками, прижаться головой к груди и выплакать на ней все свои горести.
— Ну все, перестань. Кристину не вернуть. Нужно думать о живых. Я позволю тебе увидеть Дамиру. Хочешь прямо сейчас к ней поедем? Врачи настояли, чтобы перед нашим переездом в Питер, ей провели дополнительные обследования. Собственно, ради этого я и приехал. Когда дочь выпишут, мы отправимся в ее новый дом, который я купил в Питере.
Последовала напряженная пауза. Я ощутила, как по спине поползли мурашки, но продолжала упорно смотреть на воротник мужского пальто, осмысливая предложение Роберта. Глотала воздух и чувствовала, как сердце бьется все быстрее и быстрее.
— Так, понятно, — тяжело вздохнул он, и, сжав мою руку чуть повыше локтя, повел за собой.
Я шла по инерции. Продрогшая, заплаканная. Наверное, в таком состоянии нельзя оставаться одной, но и находиться с Робертом, а тем более сближаться — наихудшая из идей. Но я так хотела увидеть девочку. Хоть одним глазом…
Роберт подвел меня к своей машине, открыл дверцу и усадил на пассажирское сиденье.
— Я… Меня ждет такси, — вдруг вспомнила я.
Как и предчувствовала, что этот день окажется для меня очень тяжелым, но даже представить не могла, что настолько.
