Когда я приблизился, он поднял на меня глаза и кроме безумия в них уже ничего не осталось.
-Она сорвалась… с обрыва… Джоэл… это я виноват… я убил её…
-Мирия! – Закричал я, осознавая, что произошло, и она очень медленно повернула ко мне свою голову. Слабая, едва заметная улыбка тронула её губы.
-Морис… Назови его Морис…
В тот же миг сердце моего несчастного диада остановилось.
-Нет! – Завопил Элиас. – Мирия, нет, нет, нет!!!
Дельфин затряс её, не обращая никакого внимания на крохотного, едва живого ребенка, что беспомощно возился на груди мёртвой матери, и я успел вовремя схватить его – Эл уже не осознавал, что творит.
Крики Дельфина стали просто нечеловеческими, его горю не было предела, а я с нелепой жалостью смотрел то на недвижимое тело Мирии, то на маленький живой организм, что помещался на двух моих ладонях, и, по правде говоря, скорбеть было некогда…
-Элиас! – Попытался воззвать я к остаткам его разума. – Нужно срочно лететь на Трайсети! Мирии уже не помочь, а твой сын жив, но очень слаб, ему нужна помощь врачей…
Но он был глух к моим словам, и когда я попытался образумить его, дотронувшись до плеча, в его глазах угрожающе сверкнуло электричество, и я отступился, поняв, что ничем сейчас не смогу ему помочь. Я решил, что вернусь за ним и телом Мирии чуть позже – мальчик был недоношен, его нужно было как можно скорее доставить под наблюдение врачей…
Завернув ребёнка в куртку, я бегом поспешил на свой корабль, и что есть сил погнал на Трайсети. Больше всего на свете я боялся, что не успею, и крохотная жизнь, едва появившаяся на свет, угаснет, но парень был бойцом.
Он выжил – Мирия вложила в него всю свою энергию без остатка, и это помогло нам добраться до Лонингтемна, где нас уже встретили врачи с подготовленным оборудованием. Мальчик был слаб, но жив, и это вселило в меня надежду, что теперь я не буду безнадёжно одинок… Где-то в глубине души я уже знал, что он станет неотъемлемой частью моей жизни.
***
Морис цедил бокал вина – единственный за всё это время. Маска горечи не сходила с его лица, он слушал внимательно, не перебив ни разу. Но вот я замолчал, и тогда он спросил:
-И что же случилось с Элиасом?
-Я вернулся вскоре на тот остров, и прочесал его взад и вперёд, но ни Эла, ни Мирии не обнаружил. После я приказал доставить туда людей и технику, и водолазы подняли со дна уже два мёртвых тела – Элиас, привязав к себе верёвкой Мирию, бросился с ней с обрыва, таким образом завершив свою жизнь и навеки связав себя с любимой… Их похоронили там же, на том острове, рядом с их жилищем. Я приказал положить их в одну могилу, не развязывая – Эл бы не простил мне, узнай, что я решил всё по-своему.
Морис кивнул, поняв, что повествование окончено. Провёл рукой по бледному лицу. Отставил бокал с недопитым вином в сторону…
-Алекс. – Начал он, словно осознав что-то важное. – Но ты ведь не просто так, по прошествии стольких лет, решил мне поведать эту… страшную историю? Я хочу знать причину, по которой ты вызвал меня на Трайсети.
-Мой сын супранормный. – Не стал вилять я. – Ему нужна помощь в развитии Силы…
Граф Анедо поднялся, прошёлся по кабинету
-Прости, но нет.
-Что? – Не сразу понял я, будучи совершенно не готовым к отказу. – Но, Морис, ты не можешь мне отказать! Мальчик не виноват в том, что совершили его родители!
-Я и не виню - его. – Спокойно ответил граф. – Но он всегда будет живым напоминанием того, что, мне казалось, я сумел пережить. Я ошибался, Алекс. Сегодня же мы с Мартином покинем Трайсети. Прости…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ДЕТИ.
Глава 1. Ночь в Лонингтемне. (1)
АЛЕКС
Была глубокая ночь, но я не спал. Я оттягивал этот миг как мог, потому что сон был для меня нечто вроде испытания на прочность. Потому что во сне, кроме кошмаров, я не видел ничего. Они преследовали меня повсюду, всегда и везде. Лекарства не помогали, врачи пожимали плечами, осознавая своё бессилие, и все как один предлагали обратиться к узким специалистам по психологии.
«Вам «почистят» голову, приведут мысли в порядок, и сны Ваши будут спокойными и безмятежными, как у младенца».
После этих слов я запретил докторам даже приближаться к моему телу. Мне до сих пор с трудом верилось, что моя голова принадлежит только мне, а мерзавец Мэлвин навсегда изгнан из неё, и я боялся, страшно боялся, что однажды вновь услышу его голос внутри своего сознания.
И добровольно я не собирался никого сюда впускать.
В этот час в Лонингтемне было необычайно тихо, и я вслушивался в каждый шорох, каждый скрип, что мог послужить мне зацепкой в реальность, на мгновение избежать всепоглощающих объятий сна, и отсрочить очередное погружение в выпивающий последние силы ужастик.
Увы, даже супранормные не могли всё время бодрствовать – мой рекорд был трое с половиной суток, после чего я проспал (считайте – был погружен в кошмар) более полутора суток, и более экспериментов над собой я не ставил.
Однако на этот раз моё воспалённое сознание было на грани срыва. Я уже чувствовал, как проваливаюсь в мягкость небытия, но крик – отчаянный, истошный, быстро привёл меня в чувства, и я вскочил, парализованный страхом потери… А боялся потерять я сейчас только одного человека, ради которого мне пришлось жить эти долгие семнадцать лет – моего приёмного сына, ребёнка Мирии и Элиаса, Мориса Бретфорда. Но крик принадлежал именно ему, и я как ошалелый помчался в его покои…
Надо ли говорить, что жил он в соседних. На всякий случай. На такой случай, как этот…
-Морис! – Я ввалился как есть, напуганный и полураздетый, на ходу ощущая, что гнев, то есть всепоглощающая чернота, просто пышет из моих глаз, я боялся, что произойдёт самое плохое…. Я всегда боялся…
Мальчик зашевелился на постели, просыпаясь. «Мальчиком» я называл его лишь по привычке – парень в свои шестнадцать выглядел чуть ли не старше меня, широченная спина и плечи, развитая мускулатура. Морис Б. не был слабаком, даже внешне, в общем, походил на своего биологического отца гораздо больше, чем на меня.
-Пап? Опять кошмар?
Он не злился, спокойный, добрый мальчик. Даже когда я доставал его своими нравоучениями и выходками, подобным этой.
Морис Б. зажёг ночник, щурясь от искусственного света, слепящего с непривычки глаза и уселся на постели. Из двери, ведшей в комнату охраны, с заспанной физиономией появился Рейман – младший сын Тайлера. Этот был не столь терпелив и тут же скривился, точь-в-точь, как отец, узрев меня стоящим посреди комнаты – с горящими сумасшедшими глазами и жаждой разнести в пух и прах всех иллюзорных обидчиков своего сына.
