Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
Девушек обучали иностранным языкам, прививали им хорошие манеры, отучали от дурных привычек и вкладывали в голову мысль о том, что их единственная цель – удачно выйти замуж и верой и правдой служить мужу, рожая ему отпрысков.
Свободное время большая часть учениц проводила в крытом бассейне, Лиза же предпочитала выходить с мольбертом на большую террасу, с которой виднелись покрытые снегом вершины. Она пробовала рисовать их, но это ей быстро наскучило. Тогда она попыталась воспроизвести по памяти один из портретов мамы, выполненный отцом много лет назад. Однажды, увлеченная процессом, она не заметила, как к ней подошла директриса интерната.
– У вас, мадемуазель, поразительно получается, – похвалила она. – Однако, скажите на милость, где же я видела эту картину?
По ночам, лежа в кровати и не в состоянии заснуть (подружки тихонько переговаривались, обмениваясь сплетнями о поцелуе с помощником садовника или повествуя о тайной вылазке в близлежащую деревню, где их ждали молодые увальни), Лиза в подробностях реконструировала мысленно полотна отца, на которых была изображена мама, – каждый штрих, оттенок, деталь.
Два раза в год воспитанниц отпускали по домам – на пасхальные и рождественские каникулы. В первый же приезд Лиза поразилась тому, как переменился отец, – из энергичного бонвивана он превратился в испуганного старика, заискивающего перед своей молодой женой. Анабелла полностью сменила обстановку в замке, а также сделала из маминой спальни и прилегавших к ней комнат огромный будуар.
В следующие каникулы поездка домой не состоялась – директриса сообщила Лизе о своем разговоре с Анабеллой, которая сказала, что они все простужены, а потому визит девушки лучше отложить до лучших времен. Лиза пыталась дозвониться до отца, но каждый раз трубку брал дворецкий, причем не тот, что служил у них много лет, а новый, нанятый Анабеллой. Заслышав ее голос, он отвечал, что месье Леон занят. Отец был занят двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю и триста шестьдесят пять дней в году!
Лиза с нетерпением ждала своего восемнадцатого дня рождения. Из угловатого нескладного подростка она превратилась в миловидную девушку с длинными рыжими волосами и тонкой фигурой (кормили в интернате по-спартански).
Ей преподнесли торт с восемнадцатью свечами, под всеобщие аплодисменты Лиза задула их и загадала желание – она хотела вернуться домой. И надо же – ее желание сбылось. Директриса торжественно объявила:
– Мадемуазель, согласно законам Бертрана, страны, подданной которой вы являетесь, в восемнадцать лет вы становитесь совершеннолетней...
Она хотела сказать что-то еще, но Лиза прервала ее:
– Мадам, когда я могу покинуть интернат?
– Но, мадемуазель, ваша мачеха внесла плату еще за три года вперед... – залепетала директриса.
Лиза улыбнулась:
– Вы же сами сказали, что я стала совершеннолетней, и удерживать меня в интернате против моей воли вы не имеете права. Я благодарна вам за те знания, которыми одарили меня здесь, но сейчас я хочу одного – убраться отсюда!
Ее слова потонули в криках восторга – до сей поры никто не смел перечить всемогущей директрисе.
Интернат Лиза покинула на следующее утро. Собрав те немногочисленные пожитки, что у нее имелись (ей приходилось довольствоваться тремя черными платьями с глухой горловиной, домоткаными гамашами, коричневыми туфлями на низком каблуке, полушубком с кроличьим воротником и смешной старомодной шляпкой), она позволила отвезти себя до железнодорожной станции, откуда добралась до Женевы. Затем на самолете – благо, что подруги собрали ей деньги на авиабилет, – долетела до Ниццы.
А уж оттуда по горному серпантину было рукой подать в Бертран, где находился замок отца.
* * *
Лиза прибыла домой под вечер. Директриса наверняка уже позвонила и сообщила, что ее воспитанница возвращается, и Анабелла наверняка приготовила «теплый прием». Отдав водителю такси последние три купюры, Лиза подошла к витым чугунным воротам и нажала кнопку звонка. Она заметила две телекамеры, которые были установлены на колоннах.
– Что вам надо? – раздался в динамике грубый мужской голос.
– Я вернулась, – сообщила Лиза. – Откройте, пожалуйста, ворота.
Собеседник отключился. Подождав несколько минут, Лиза нажала кнопку еще раз. Тот же голос произнес:
– Вали отсюда, пока я не вызвал полицию. Это частное владение, тебе понятно?
– Я – Лиза Кречет! – воскликнула девушка, поражаясь новым порядкам.
Собеседник хрюкнул и замолчал. Наконец, после долгого ожидания и бесплодных попыток привлечь к себе внимание при помощи звонка, Лиза услышала в динамике голос со знакомым эльзасским акцентом:
– Детка, что ты здесь делаешь? И как ты тут оказалась? Ты что, сбежала из интерната?
– Директриса разве не звонила? – осведомилась тактично Лиза. – Наверное, новый дворецкий не соединил ее с тобой, мамочка. Так ты мне откроешь? Или мне придется прямо здесь созвать пресс-конференцию, чтобы весь мир узнал, что ты не желаешь пускать в дом дочку, дорогая мамочка?
Угроза подействовала, и ворота распахнулись. Лиза двинулась к замку – сад запустел, здание обветшало. Дверь ей открыл высоченный дворецкий с физиономией наемного убийцы. Анабелла была тут как тут – в вечернем туалете, увешанная драгоценностями. Она приблизилась к Лизе, всплеснула руками и произнесла:
– Как ты изменилась!
– Мы давно не виделись, – ответила Лиза и вручила чемодан дворецкому. – Отнесите вещи в мою комнату.
Тот вопросительно посмотрел на Анабеллу.
Мачеха приказала:
– В комнату для гостей. Детка у нас долго не задержится.
– Отчего же? – ответила спокойно Лиза и посмотрела в глаза Анабелле. Та, не выдержав, отвела взгляд. – Или мне не рады в родном доме?
Мачеха засуетилась, потащила девушку в столовую, желая накормить ее ужином, но Лиза, с трудом отделавшись от ее цепких объятий, заявила:
– Я хочу видеть отца!
– Он уже спит в столь позднее время, – ответила Анабелла.
– С каких пор он ложится спать засветло? – изумилась девушка. – Еще недавно он был в состоянии гулять и праздновать всю ночь напролет.
– Времена меняются, – загадочно ответила Анабелла и, махнув дворецкому рукой, велела: – Отведи ее к малышу!
Они поднялись на третий этаж – Лиза отметила, что Анабелла приложила свою ручку не только к появлению нового интерьера, но и к перепланировке замка. Отец, раньше занимавший целое крыло, проживал теперь в помещениях, некогда предназначенных для прислуги. Постучав и распахнув дверь, дворецкий со странной улыбкой позволил Лизе войти в комнату.
Она была плохо освещена – на стене, обитой рваными шелковыми обоями, горел ночник. Отец, склонив голову, сидел в кресле. Лиза бросилась к нему и, только опустившись перед Леоном Кречетом на колени, поняла, что кресло было не обычное, а инвалидное.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
