— А-а-а. Это то, которое ты порвала, когда во время бала решила пошпионить за графом? Потом еще статейку ужасную написала. И фотографии не менее противные приложила. Кто б подумал, что такой уважаемый лорд крутит интрижку с актером. Фу, срамота. Ты мне не вздумай выкинуть подобный фокус.
— Не связываться с актером? — по-глупому похлопала ресницами я.
— Не связываться со своим полом, — мама презрительно поджала губы, а затем неожиданно рявкнула: — Внуки когда будут?!
Румия вздрогнула, но удержала пирожное в щипчиках. В этом доме давно привыкли к маминым представлениям. Внуков она требовала каждый четный день. По нечетным — выйти замуж.
— Лишь только найдется смельчак связаться с проклятой маркизой, так сразу, — усмехнулась я.
— Да как к тебе женихи подойдут, если на балах за тобой таскается этот ваш фотограф. Мальчик-картинка, — всплеснула руками маркиза, чуть не снеся со столика чайник. Проворная Румия ловко успела спасти фамильную реликвию, из которой пили поколения три фон Клей. Лучше бы не суетилась, и наконец-то этот ужас упокоился в мусорной корзине.
— На королевский бал просто так не явишься. А Кененг Двадцать второй абы кого на свой юбилей не позовет. Целых десять лет человеку исполнилось. Кстати, мам, не знаешь, когда им надоест детей одним и тем же именем называть? Я уже скоро со счета собьюсь. Недавно двадцать четвертый родился. Нет, я, конечно, понимаю, традиции там всякие разные, но это уже смахивает на диагноз.
— Тиши ты, — маркиза фон Клей недовольно поджала губы. — Заскоки королей принято в обществе называть эксцентричностью. И восхищаться.
— Я искренне восхищаюсь родовой особенностью: отсутствием фантазии. Хорошо еще девочек минула это святая обязанность. Вот бы не повезло бедняжкам.
Румия прыснула в кулачок. Не то чтобы в нашем доме принято за завтраком вести революционные разговоры, просто лишь столь вопиющие вещи могли отвлечь маму от нотаций и бесконечного требования внуков. Будто их на рынке на развес продают.
— Ладно, — сдалась маркиза, — не вздумай прятать на балу свою танцевальную карточку. А вдруг повезет, и какой-нибудь идиот клюнет на тебя.
Спорить по пустякам я не люблю, особенно с матушкой. Бесперспективное это занятие, прямо как в дождь выжимать одежду. Но идиота в роли жениха я не могу назвать везением никак.
Мама чинно промокнула губы салфеткой. Пирожных на подносе ни осталось совсем. Только пару крошек гордо напоминали о целом море калорий.
С видом главной примадонны уездного театра она откинула на подушки и приложила ладонь ко лбу.
— И сегодня я после обеда болею. Румия, пригласи-ка доктора. И напомни, чем я там хворала в прошлый раз?
Горничная, оставшаяся с нами даже после переезда в небольшой домик, не моргнув ответила:
— Хроническая усталость на фоне нервного истощения. Стресс у вас был. Младшая госпожа опять брюки себе купила.
— Ага, это изобразить не сложно, — рассмеялась мама. — Тут главное не переиграть, а то заберут меня в больницу с мягкими стенами для добровольно-принудительного лечения. Доктор Густав уже недобро коситься.
— Может потому что ты его шарлатаном обозвала, когда он отказался тебе прописывать обычные витамины вместо серьезных успокоительных? — невинно уточнила я.
Мама пожала плечами:
— Возможно. Но кто он, если не шарлатан? За два года ни единого верного диагноза мне не поставил.
Угу, а как же иначе. Маменька каждый вызов ему разные симптомы выдает. Боюсь, что скоро доктор психанет и впишет в карточку Ванессы фон Клей «симулянтка, лечить розгами».
А все дело в том, что дух свободы и независимости заразителен. Пару лет назад на окраине города появилась лавка мадам Зары. Гадалка цыганских кровей. Разложит карты, расскажет что было, что будет, чем сердце успокоиться, и не шибко умные индивиды с денюжками радостно расстаются. Гадалка модный тренд. К ней тут же повалил весь высший свет. И самое смешное — даже бывшие лучшие подруги не узнали в цыганке… маркизу фон Клей. А чтобы случайно зашедшие к нам домой сплетницы (по официальной версии они, конечно, наносят визит вежливости) не заметили отсутствие хозяйки, та страдает очередным приступом в спальне. Вот и лечит доктор Густав маменьку от несуществующих хворей.
— А нет ли чего интересно из тайной жизни светских дам? — я хитро прищурилась.
Мама мне регулярно подкидывала темы для статей. Они ж гадалке все как на духу выкладывают.
— Приходила фон Дойл. У нее супруг слег. Интересовалась поправиться или можно поминки праздновать. Нагадала ей дорогу в казенный дом, так с лица спала и убежала. Потравила муженька, хотя уже не в первый раз. Она ж выходила замуж за старика в надежде, что он быстро ее богатой вдовой сделает, а дедок крепкий оказался уже лет двадцать за жизнь держится. — Скажем прямо, ничего нового. О круговороте цианистого калия в высшем свете можно написать целый трактат. — Была еще Жозефина Доунская. Спрашивала будет ли ей сопутствовать удача на вечере игры в бридж. Я даже карты не стала раскладывать, и так все знают, куда она спустила все деньги мужа. — Вот делать людям нечего, лучше бы на фабрики шли, там лишние руки всегда нарасхват. — Еще из интересного если только фон Оутсен. Мужик реально страдает паранойей. Все кажется, что кто-то его преследует. По-моему, кому-то меньше надо пить и на ночь романы детективные читать.
Эх, не густо. Но можно тройняшкам дать задания разнюхать, а вдруг какая-нибудь из историй обзаведется интересными подробностями.
Куда может направиться девушка, выйдя неспешной походкой из дома в этот погожий денек? Конечно, в бордель.
«Дом Эфы» с виду обычный особняк с ярко-желтыми стенами располагался в шаговой доступности от респектабельного района. Они бы и на дворцовую площадь влезли, но светское общество в виде дам возымело протест. А если женщина яростно выражает свою гражданскую позицию, с ней лучше не спорить. Король приказал поместить бордель (который, кстати, исправно платит налоги) за пределами района «богатеев», но насколько далеко следует отселиться Эфе, он не указал.
У центрального входа, как обычно, меня встретил Грохтен. Дворецкий по должности, вышибала по факту. Ливрея на нем смотрелась словно на медведе фрак. Похожих типов можно иметь удовольствие лицезреть в темной подворотне с животрепещущим вопросом о низменном или возвышенном. Причем кошельки они получают исключительно благодаря улыбке: кривой и жуткой.
— Госпожа в кабинете, — пророкотал Грохтен с легким поклоном. И это не от пренебрежения — бычья шея практически не гнется.
Бордель утром и вечером абсолютно разные заведения. Сонные девушки с нечесаными лохмами и отсутствием макияжа, кутаясь в теплые халаты, не спеша распивали чай в главном зале. Парочка даже читали увесистые томики. Я мельком взглянула на обложку одного из них. «Сюрреализм и пространственное восприятие». И ничего удивительного, многие девочки попадают к Эфе не от хорошей жизни, а за долги, причем не свои, а родителей. А когда деньги будут отработаны, она отпускает всех желающих в свободное плаванье, но перед этим вкладывая в прелестные головки знания, необходимые, чтобы не попасть обратно через месяц. Есть и вторая категория девушек в доме. Они пришли сюда добровольно, и уходить не собираются. Тепло, хорошо, клиенты щедрые, есть где жить и чем питаться. А для извращенцев — тревожная кнопка и Грохтен.
