— Если?
Его взгляд — какой-то болезненный, — заставил меня читать дальше и вспомнить о “жертве”.
Даже в сказках у заклинаний крови была жестокая цена.
— За заклинания чародей всегда платит жизненной силой, — тихо сказал Найтер. — Ты отдашь часть своей жизни — в данном случае несколько лет. И ограничения тоже есть всегда. Твоё заклинание может сработать только на дракона-мужчину. И только один раз.
— Почему? Я про ограничения. — Цена меня в тот миг не интересовала, я отмахнулась от неё как от прилипшей к лицу паутины.
— Не знаю, — руки Найтера подрагивали. — Это же магия крови. Кажется, она подействует на вас обоих, поэтому второй раз применить её не удастся. И я думаю, она как-то связана с инстинктами. Поэтому нужен мужчина — и лучше, чтобы он считал тебя привлекательной.
Я приложила пальцы к вискам — отчаянно стараясь думать.
Отбросить все сомнения, ворохом засыпавшие голову. Зачем, зачем они? Найтер не из тех, кто врал мне — и если он пришёл с этой страницей ко мне в самый трудный час, он верит в то, что говорит!
Мне просто нужно поверить тоже.
Один мужчина. Которого я подчиню. Вьющиеся строки описывали сложную процедуру — сначала мне нужно собрать кровь и слёзы, превратить их заклинанием во что-то вроде драгоценности. А потом выбрать дракона…
Лучше, чтобы я ему нравилась.
Лучше, чтобы он был слаб — тогда больше шансов, что моих сил хватит.
Лучше, чтобы это произошло тогда, когда он в одиночку сможет мне помочь.
И я не смогу сломать его волю полностью, не смогу изменить разум! Он просто вынужден будет делать так, как я скажу! Мне нужно очень-очень многое продумать. И ещё…
— Сначала придётся разбудить магию, — повторила я, стараясь не забыть главное. — Ты знаешь, как? Точно нельзя попробовать сейчас, околдовать проклятого вестника, когда он прилетит вновь?
— Совершенно точно. — Найтер прочистил горло. — И ответ на твой предыдущий вопрос… нет. Тебе придётся выяснить всё в драконьих землях — при том, что драконы скорее всего не захотят вам ничего рассказывать.
Меня пробирала дрожь — но не от страха. От возбуждения, надежды, собственной наглости. От мысли, какую дерзость я могу совершить!
Я снова заметалась по комнате, глядя и не глядя на наставника. А потом словно решилась — и подошла, схватила его сухие руки.
— Найтер, это… я не знаю, сказка или быль, но это лучший подарок, который ты только мог мне сделать! Но если я ошибусь? Если драконы узнают?
— Лина, они…
— Да плевать, что они сделают со мной, — заверила я зло. — Но их же боятся не зря. Что будет с тобой? С моей семьёй? С нашим городом?
Найтер улыбнулся как-то болезненно.
— Моя бесстрашная девочка… за себя волнуйся. Ты слышала, чтобы кто-нибудь перечил драконам? Вспомни. Но ты правда думаешь, что никто не пытался за два века? Они слишком дорожат страхом, который внушают. Они не позволят такому получить огласку. Не станут мстить. Просто тщательно найдут виновных. Твоя семья будет в безопасности, а я? Я своё отжил.
На меня накатывали волны страха, тонкой боли и какого-то благоговения — перед тем, как просто он это говорил.
В горле снова рос ком.
— Найтер, ты…
— Лина, — прошептал он, прижимая меня к острому плечу. — Я не знал, отдам ли кому-нибудь эту страницу. Я бы не стал и пробовать, не потребуй тебя драконы. Но сейчас… если у тебя получится противостоять им, девочка, если ты вырвешься и дашь надежду другим… Твоё счастье и эта надежда — лучшее, что я могу получить в старости. Они стоят любого риска.
Мы стояли, обнимаясь, молча. Слова не могли передать ни капли того, что творилось со мной.
— Я попробую что-нибудь ещё, — пообещала я наконец. — Сначала. Может, они не так уж хорошо охраняют невест! Может, мне удастся бежать от них?
Найтер лишь грустно покачал головой:
— Попробуй.
Он говорил дальше. Что мне нельзя забирать эту страницу с собой, что я должна выучить её содержимое наизусть, каждую строчку. И я смотрела на древние письмена — запоминая уже тогда.
— Я буду молить Древних, даже если они оставили нас, — прошептал наконец наставник. — Может, они не оставят тебя.
Я понимала — несмотря на его слова, — что он начал волноваться за меня. Но чем больше сомневался он, тем сильнее во мне разгоралось пламя.
В тот вечер я действительно выучила каждую строчку, более того — каждую букву.
Постаралась как можно лучше представить, каково это — пожелать отомстить кому-нибудь из драконов. За себя, за других похищенных девушек.
На следующий же день я перестала спорить с родными и принялась изучать все книги о драконьих обычаях, которые мне могли принести. А ещё через три дня, когда за мной наконец прилетел гонец, вышла к нему сама.
Больше не сомневаясь.
***
Через час нас, намытых до блеска, одетых и причёсанных, выстраивают в коридоре. Драконий вестник, который всё никак не желает отделаться от невест, оценивает наш вид. Полагаю, он доволен: девушки сияют. Многие улыбаются.
Я представить не могу, как они всё это переносят с радостным видом.
Может, их забирали не так, как меня? Не отнимали у женихов, не держали в башнях?! Может, их путешествие сюда было легче?
Тогда, из родной крепости меня забрал не вестник, какой-то другой дракон — присланный из их земель.
Меня не посадили ему на спину. Для меня приготовили ящик, обитый тонким войлоком. Ящер подхватил его за кольца и понёс в когтях.
Несколько часов я провела в темноте, холоде, болтаясь на высоте, которую боялась представлять.
Может, это сделали, потому что не могли иначе. А может, это должно было отбить у меня желание перечить и сопротивляться.
Но, конечно, не отбило.
Я дважды пыталась сбежать после — когда меня привезли к другим девушкам под стены крепости. Когда мы спали в гостинице, похожей на оплот. Я пыталась — но меня поймали, и тогда я узнала, что драконья магия легко обездвиживает с расстояния в два десятка шагов.
Что волшебные цепи обжигают.
А потом была вторая проверка, весь этот путь — и вот, теперь я здесь.
Пожалуй, теперь о побеге и думать не стоит. Но смотреть на девушек, которые воспринимают всё случившееся как необычную прогулку, временные неудобства — тошно.
“Я выберусь”, - обещаю себе. — “Здесь и сегодня всё только начинается!”
У меня глупый, отчаянный план. Меня убьют, самого дорогого мне человека убьют, если я где-нибудь просчитаюсь, — а просчитаться я могу где угодно! Это пугает до дрожи, но жизнь в качестве человеческой жены, бесправной производительницы детей — по мне она хуже смерти. И я помню слова наставника.
