Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
За счет фейсбука у Тоби высвободилось время на приложения для знакомств, из которых он пользовался четырьмя: HR, Choose (предположительно для еврейских знакомств, хотя там попадались также азиатки и католички), Forage, древний веб-сайт, позже обзаведшийся приложением, где паслись в основном луддиты, к которым, возможно, относился и сам Тоби, и Reach, через который могли инициировать контакт только женщины (это поначалу устраивало Тоби, пока он еще пытался оценить собственную привлекательность для противоположного пола в своем нынешнем состоянии: рост по-прежнему пять футов пять дюймов, волосы все на месте, проступают морщинки у рта и мешки под глазами, но все еще стройный, и не забывайте, волосы все на месте).
Со временем он полностью переключился на HR. При загрузке приложение приветствовало его каким-нибудь вдохновляющим лозунгом: «Прямо в яблочко!» или «Приди, увидь, победи!» Это приложение однажды поставила ему на телефон Джоани, его клинический ординатор в гепатологии. В тот день Тоби был расстроен сообщением от Рэйчел по поводу выплат на содержание детей (она назвала их алиментами, потом утверждала, что это нечаянно получилось, так он и поверил). У Тоби испортилось настроение, и он наорал на Логана, другого клинического ординатора, когда тот ошибся в интерпретации результатов ЯМР. Такую ошибку мог сделать кто угодно, и ее следовало бы использовать как удачный момент для обучения, а не орать. Логан заметно удивился, и Тоби ничего не оставалось как рассказать: они с Рэйчел разъехались и собираются разводиться. Он просит прощения, но у него нервы на пределе. Ординаторы молчали минут десять, потом Логан спросил: «И как вы, держитесь?» Тоби ответил: «Да, у меня было время с этим свыкнуться». А Джоани – у нее, скажем прямо, неконвенциональной формы нос и бесцветные волосы, которыми она старательно завешивает лицо, – улыбнулась ему половиной рта и сказала: «Ну что ж. Будет здорово, вот увидите».
Он старался не улыбаться, пока она говорила. Старался щуриться серьезно, будто при осмотре пациента, но ничего не мог с собой поделать. Ему не приходило в голову, что его новость можно воспринять как-то иначе, не как трагедию. Он думал, что ему придется мрачно опускать взор на собственные ботинки при каждом упоминании развода, что этого требуют некие приличия. Но он уже довольно страдал. Он мучился много лет в чистилище неудач и самоуничижения, каким была заключительная фаза его брака. Каким бывает заключительная фаза любого брака. Да! Будет здорово! Он выглянул в окно и понял, что на дворе лето. Лето!
Он снова перевел взгляд на телефон в руках Джоани. Она показала ему цифру в углу экрана и объяснила, что этой цифрой женщина обозначает свою «доступность» в данный момент.
– В смысле, свободна ли она прямо сейчас? – переспросил Тоби, вглядываясь в телефон и морщась всем лицом.
– В смысле, насколько она готова! – объяснил Логан.
– Готова? – переспросил Тоби.
Клинические ординаторы дружно расхохотались.
– Насколько она озабочена! – перевел Логан.
Тоби посмотрел на Логана. Привлекательное лицо с массивной челюстью. Во времена молодости Тоби любой произносящий подобные слова попадал в разряд сексуальных маньяков. Тоби поглядел на Джоани, пытаясь понять, оскорбилась ли она, но она смеялась. О сексе теперь говорили прямо, он был так же доступен, так же под рукой, как вот это приложение, которое сейчас каким-то образом загружалось к нему на телефон. «Насколько она озабочена», – невольно повторил про себя Тоби, при этом помня, что он ответственный сотрудник и находится на рабочем месте. Он отнесся к этому сообщению как к медицинским данным и стал представлять себе вскрытие трупа, чтобы предотвратить неуместную эрекцию.
Позже, в комнате отдыха для врачей, он притворился, что проверяет безобидную электронную почту, но на самом деле стал знакомиться с новым приложением. Его немедленно парализовал объем данных, которые требовалось ввести при заполнении профиля. Вопросы были совершенно безумными, а правдивые ответы на них – слишком банальными или стыдными. Тоби сидел и смотрел на вопросы, зная, что правду отвечать нельзя. Кем был бы он, не будь он тем, кто он есть на самом деле? Литературным критиком? Это отчасти правда и звучит красиво, верно ведь? Кто его животное-фамильяр? (Чего-чего?!) Какая у него любимая еда? (Хумус, это была правда, но трудно представить себе менее сексуальную еду, чем хумус.) Любимый фильм? (Он хотел написать «Энни Холл»[4], но не был уверен, что это подойдет.) Как он любит проводить дождливый день? (За чтением, просмотром порнушки и мастурбацией.)
Он пришел в ужас. Не то чтобы он не мог заполнить эти анкеты. Не то чтобы он не готов встречаться с женщинами. Бог свидетель, к тому времени, как брак распался и супруги разъехались, они уже более чем готовы к чему-то новому. Но его пугало обилие бюрократических препон. Словно перспектива прочесывать нью-йоркских женщин в поисках любви не была сама по себе экзистенциальным кошмаром. Он ведь этим занимался в молодости, так? И разве он не решил этот вопрос? Разве не покончил с этой ерундой, женившись?
Потом, как-то субботним утром, через две недели после того, как Тоби съехал от Рэйчел, он проснулся и понял, что он один. Его новая квартира выглядела как декорации к унылой пьесе – почти пустая, лишь кое-где торчат предметы мебели, купленные не по необходимости и не потому, что они ему понравились, а лишь чтобы заполнить объем. Нигде ничего не валялось, в отличие от старой квартиры, где всегда кипела жизнь и домашние торопливо собирались то на концерт флейтистов, то на танцевальную репетицию, то в гости к друзьям, то на день рождения. Теперь Тоби окружали коричневый диван, обитый микрофиброй, серое кресло, которое раскладывалось в футон, дурацкий ковер с оранжевыми спиралями, уже буреющий по краям, телевизор с некрасивым пучком проводов, которые никак не удавалось спрятать, паршивый книжный шкаф из ДСП, и все это было изо дня в день одним и тем же. Ничто не перемещалось с места на место. Дети приходили и уходили, теперь они были гостями, и в квартире ничего не двигалось. В квартиру падал дневной свет – сначала синий, потом желтый, потом белый, потом опять синий, – но в ней все было неподвижно. Дети приходили после школы, ужинали и делали уроки, но Тоби провожал их домой и возвращался, и казалось, что никаких детей тут и не было. Что жизнь, идущая здесь, – имитация.
И еще тут было тихо, слишком тихо. Раньше, когда она была редкостью, Тоби любил тишину. «Ты слышишь?» – говорил он Рэйчел, когда дети были в школе, или уезжали в лагерь, или оба уходили в гости к друзьям. Тишина будто имела свой собственный звук. Теперь это отсутствие звука было не исключением, а постоянным фактором. Ничто стало для Тоби соседом по квартире.
И вот он сел в кресло-мешок, купленное для сына, и стал правой рукой дергать себя за волосы на груди, левой при этом заполняя анкету для приложения HR. Наконец он разработал научно выверенный набор ответов. Профессия: литературный критик. Животное-фамильяр: шнауцер. Любимая еда: салат цезарь с курицей. Любимый фильм: «Рокки II». Занятие в дождливый день: решать кроссворды, ходить по музеям, гулять («Дождь меня не пугает!»). Все это не было неправдой, кроме салата цезарь. Тоби когда-то принял решение не добавлять жиров в свою еду и держался этого принципа как религиозной заповеди или патриотической присяги.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 107
