Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
Двадцать восьмого апреля, около девятнадцати сорока пяти по московскому времени, в районе пересечения Брянской улицы и Можайского вала мотоциклист в черном, лицо скрыто шлемом, выпустил в меня четыре пули из пистолета «ТТ». Одна пуля попала в бедро, одна в грудь, одна по касательной задела руку. Четвертая вошла в фундамент близстоящего дома.
Падая на асфальт, подумал: чужой костюм порчу, гвоздики мну. Неудобно. А потом в наступившей тишине другая мысль поразила, что отведено мне было шестнадцать пустых лет, за которые так и не узнал, кто я: хороший ли, плохой, добрый ли, злой, слабый ли, сильный. И отрезок этот дан не как обычным людям с рождения, а где-то в середине, случайно.
2. Рафаил
15 апреля. Несмотря на холод, день солнечный, и в воздухе чувствуется приближение весны. Прекрасная пора для прогулки. Пока жена спит, я отправляюсь на Невский. Сегодня я намерен проанализировать причины тревожного эмоционального фона, возникшего около двух недель назад. Итак, восстановим события.
Я был в институте на семинаре по гипнотерапии. В тишине скрипнула дверь, и вошла Анна, наш администратор. Извиняясь в своем стиле шепотом на весь зал и строя забавные гримасы, она протиснулась не к кому-нибудь, а ко мне, и шепнула, что меня ждут в вестибюле. Я ответил на быстрый удивленный взгляд сидевшей рядом супруги моей, Ирины, легкомысленным пожатием плеч, с некоторым волнением поднялся и направился к выходу. Раньше меня никто не навещал.
За углом коридора в холле, где обычно ожидают клиенты, располагалась женщина в пальто оранжевого цвета. «Простите, – сказала она, вставая. – Хотела с вами поговорить наедине». – «Мне сейчас неудобно, – ответил я. – Может быть, позже?» – «Конечно». – «Давайте через час, в кафе «Север».
Внешность женщины можно было бы определить как миловидную. Сумочку она держала перед собой, двумя руками, как бы обороняясь. Во взгляде читалась робость, что плохо сочеталось с вызывающим цветом пальто. Возможно, сложности с принятием мира, нарушенные социальные связи, аутичность. Вспоминая о нашей первой встрече, могу сказать, что сразу принял ее за пациентку. В голове моментально сложилось: меня порекомендовал кто-то из института. Причина: я активен на семинарах, многие знают о моих планах стать психологом.
По возвращении в зал, где Зисельман отвечал на вопросы чересчур дотошного Дементьева, снова поймал взгляд жены. Ирина не спросила, что случилось, чтобы не влезать в мое личное пространство. В то же время я отдавал себе отчет, что ей не может не быть интересно. Поэтому прошептал, что приходил педагог по рисованию. Такая версия родилась спонтанно, пока шел по коридору. Скорее всего, мне не хотелось, чтобы жена знала о моих планах начать практику. Она предупреждала, что пока не считает меня готовым к профессиональной карьере в связи с недостатком образования и опыта.
На улице после семинара я вернулся к объяснению. «Странный педагог. Пришел прямо в институт». – «Ты дал ему этот адрес, не домашний?» – Ирина стряхивала пепел в Фонтанку и не смотрела в мою сторону, так как не хотела показывать свою заинтересованность. При этом я понимал, что она меня анализирует, поскольку просто не может без этого. «Да, решил, здесь будет удобней. Уже договорился с Анной, они дают мне бесплатно тот кабинет с окнами». – «Здорово ты все устроил». – «Сильное желание и визуализация. Все, как ты учила. К тому же мне будет приятно, если все увидят, что я развиваюсь как специалист в области арт-терапии». В интонациях последней фразы сквозила ирония. Я рефлексировал, что не могло не понравиться жене, считающей способность воспринимать самого себя признаком осознанности.
Пока я думал, поняла ли Ирина заложенный мной посыл, она смотрела с легкой улыбкой, то есть долго не отрывала взгляд, устремленный куда-то в область моих бровей. Ее волнистое темное каре на ветру напомнило птицу, пытавшуюся взлететь. Интересный образ, который наводил на цепь ассоциаций. Скоро весна. Лед треснул, вода под ним заворочалась, подобно обсессивно-компульсивной личности под давлением невроза. Теперь при виде воды меня уже не охватывает ужас, как раньше. Все течет, все меняется…
Ногу в своем любимом казаке Ирина поставила на перекладину ограждения. Я глубоко вздохнул. Мне показалось, жена мыслит о чем-то, не доступном моему пониманию.
«Я быстро – туда-сюда». – «Окей». Ирина кивнула и пошла к машине. «Ты меня подождешь?» – Сделала страстный танцевальный разворот, чтобы у меня не закралось подозрений относительно адекватности ее восприятия: чувство юмора – признак психического здоровья. Сказала по-французски: «Пуркуа па?»
Почему по-французски? Этот вопрос мучил, пока я бежал к кафе. Пару раз оглядывался, боясь, что Ирина следит. Откуда этот страх? К тому же незнакомка в пальто могла на самом деле оказаться учителем по рисованию! Она так и не объяснила своих намерений. Но зачем я наврал про класс с окнами. Ведь Анна может рассказать жене обо всем, язык у нее без костей. Вскроется-то в любом случае обязательно. Все это было крайне неудобно и ставило меня в ложное положение. К тому же французский язык ассоциируется у нас с общим хобби, связанным с кинематографом, где часто исследуется тема любви. Значит, жена уже поняла, что я иду на свидание?
Незнакомка сидела за столиком «Севера», как назло, прямо у большого окна, выходящего на Невский. Когда я, отдуваясь, чтобы скрыть легкий тремор, сел напротив, она ненадолго подняла глаза. «Вы меня, наверно, не помните. Я Мария». – «Кухня «Мария», – зачем-то грубо пошутил я. – Не помню. Мы знакомы?» – «Конечно».
Типаж у женщины был не мой. Я люблю уверенных интеллектуалок, поскольку считаю главной своей эрогенной зоной мозг, а в данном случае имела место скорее ролевая модель – «ребенок». Скованность женщины говорила о том, что она нуждается в защите. У нее было бледное лицо, свидетельствующее о нервной структуре личности. Тонкие пальцы бегали по пустой чашке, как будто там еще оставался горячий кофе. Любопытно. Однажды к нам приходила такая же зажатая пациентка. Потом из аудиозаписи, которую я расшифровывал, выяснилось, что она нимфоманка. Это открытие перевернуло мои представления о женщинах. Никогда не суди по наружности, как правило, все наоборот. Кстати, материал лег в основу прекрасной статьи жены о причинах супружеских измен.
«Дело в том, что двенадцать лет назад…» – начал я. «Знаю», – перебила Мария. «Вы знаете обстоятельства моей жизни?» – «Да». – «Мне почти удалось восстановить пробелы…» – «И тем не менее вы меня не узнали…» – «У вас есть доказательства?» Тут Мария наконец оторвалась от кофейной гущи и с удивлением взглянула на меня. Ее глаза были, как мне показалось, правильной формы. «Доказательства чего?» Я понял, что поторопился. Намек на знакомство в прошлом еще не был обвинением.
За стеклом ходили десятки и сотни носителей когнитивных систем, среди которых могли быть наши общие с Ириной знакомые. Кафе находилось недалеко от Психологического института. Мне то и дело казалось, что я вижу черный джип, выскакивающий со стороны Фонтанки. Подошел официант, но я отказался сделать заказ. «Все это очень любопытно, но нам придется продолжить в другом месте и в другое время. Я очень спешу». – «Если не хотите, мы можем вообще не говорить о вашем прошлом… или вообще не говорить».
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 42
