— И как это понимать? — раздаётся над душой холодный и злой голос, заставляющий втянуть голову в плечи и жевать быстрее, пока не отобрали.
Севастьен
И всё-таки мне не показалось. Ещё уходя от Матиль, я, кажется, увидел как мелькнула какая-то тень под каретой, но не придал этому значения. А потом пришло странное ощущение. Мне начпло казаться, что кто-то пытается, даже не взломать, а словно просочиться через защитные заклинания, которые я самолично ставил на свою карету. Как такое возможно было непонятно, сигналки не срабатывали, поэтому поначалу я списал всё на игру воображения, хоть и продолжал прислушиваться. Стоило сосредоточиться на линиях и структуре заклинаний, стало понятно, что моя сила влитая в них ведёт себя странно. Словно притягивается к задней стенке кареты. Что за бесовщина?!! Так не бывает. Но почему-то происходит. Надо остановиться и посмотреть что там на запятках творится и кто творит эту анномалию. Чем больше я думал, тем больше убеждался, что там у меня появился неожиданный пассажир. Можно было, конечно, ударить чем-нибудь оглушающим, но мне банально стало интересно, а что будет дальше? Я первый раз столкнулся с таким видом магии и меня начало разбирать любопытство. Подумал было, а не запустить ли поисковик, но предположил, что такой странный маг его скорее всего сразу почувствует, а мне уже хотелось поймать этого зайца и изучить.
Как нельзя кстати случилась запланированная остановка у булочной. Я обещал племяннице привезти из города её любимых синнабонов и заранее распорядился, чтобы от Матиль Луркэс отвёз меня в лучшую перкарню столицы. Выходя из кареты и направляясь к двери, я уже отчётливо чувствовал на себе чей-то пристальный, но отнюдь не враждебный, взгляд и едва сдержал инстинктивный порыв обернуться. А стоя у прилавка, то и дело пытался рассмотреть, что происходит на улице. На запятках кареты точно кто-то сидел, но за колесом было не разобрать. Интересно. И что этот кто-то собирается делать? Цель либо я, либо карета? Меня достать даже с такой специфической магией будет весьма затруднительно, хотя вполне возможно, что у этого уникума могут обнаружиться неожиданные сюрпризы. А вот карета… Судя по всему, есть огромная вероятность, что мои охранки могут взломать. Мне даже посмотреть на это захотелось. А, собственно, почему бы и нет?
Решено — сразу же сделано. Забрав корзинку со сладостями для Кори, я отправился воплощать в жизнь спонтанно появившийся план. Снова почувствовал на себе пристальный взгляд и даже заметил краем глаза, что кто-то прячется за колесом, но не подал и виду, а наоборот позвал кучера, чтобы он ушёл со мной.
Стоило нам скрыться за дверью посудной лавки, я сунул Луркэсу в руки кошель с деньгами, велев заказать лучший набор кастрюль для его жены и заодно моей поварихи, а сам, накинув на себя полный отвод глаз, выскочил обратно. Чтобы заметить, как исчезает в распахнутой дверце моей кареты чья-то босая пятка.
Признаться честно, ожидал чего угодно, но точно не того, что моим уникальным зайцем окажется ребёнок. В считанные секунды оказавшись возле кареты, я даже застываю на мгновение, рассмотрев это чумазое нечто. И едва успеваю поймать за воротник шустрого воришку.
— И как это понимать? — интересуюсь с преувеличенной злостью, а сам с недоумением рассматриваю свой улов. Щуплая мелочь висит в моей руке несчастной тряпочкой, втягивает голову в плечи, прижимает к груди купленную мною корзину с булочками, как величайшую ценность, и держит в зубах надкусанный синнабон, лихорадочно пытаясь его съесть без рук.
Мда, такого я предположить точно не мог. И тем не менее, мои заклинания взломал именно этот бродяжка, ради корзины с выпечкой. Подумать только! Отпустить бы… вместе с булками. Отбирать еду у ребёнка последнее дело. Но меня гложет любопытство. Как он это сделал? Хочу разобраться. Если и существует что-то, чему я не способен сопротивляться, то это жажда познаний.
И тут этот заяц поднимает голову. Из под дрожащих пушистых ресниц на меня устремляется жалобный и невинный взгляд совершенно невозможных лазурных, как морские глубины глаз. В сочетании с торчащей изо рта булкой, эффект непередаваемый. Даже дыхание немного спирает от неожиданности и, чего уж там, жалости с толикой умиления. Только теперь до меня доходит, что я, кажется, поймал девчонку. Слишком уж красивое личико угадывается под слоем грязи.
Воротник замызганной и драной рубашки в моём кулаке начинает угрожающе трещать, глаза бродяжки становятся ещё больше, то ли от испуга, то ли от предвкушения побега, и я, недолго думая, запихиваю её обратно в карету и усаживаю на сидение. Ребёнок, тут же испуганным зверьком забивается в дальний угол, по прежнему прижимая к себе корзину и с паникой в глазах следит, как я занимаю место напротив, отрезя все пути к бегству.
— Ешь синнабон. Отбирать не буду. А потом поговорим. — велю, как можно спокойней, чтобы не пугать ещё больше.
Она перехватывает корзину, потом, подумав, с огромным сожалением и страданием на лице ставит её на сидение рядом. Вынимает булку изо рта, и принимается есть. Уже не так жадно, но зрелище всё равно душераздирающее. Сколько этот ребёнок не ел? Сутки, больше? Пока девчонка рассправляется со своей добычей, бросая на меня подозрительные взгляды, я рассматриваю её саму. Миниатюрная, лет семи-восьми на вид, тощая, бледная и грязная. Светлые волосы криво и коротко обрезанные, короткие немного ниже колен штаны, когда-то белая, а сейчас непонятного цвета рубашка, всё в этом ребёнке намекает на его беспризорность.
В дверцу кареты деликатно стучат.
— Ваша светлость, я выполнил ваш приказ. Можем ехать? — отчитывается Луркэс, как только я выглядываю наружу.
— Нет. Сходи сначала в пекарню и купи ещё одну корзину с булочками. — велю я кучеру. Кори расстроится, оставшись без любимого лакомства.
А мне стоит решить, что делать с воришкой. Украсть еду не такое уж и преступление. Но с такими способностями на улице она вряд ли пойдёт правильной дорогой. Если не сама, то заставят другие. Отпускать её мне сейчас однозначно не хочется. Слишком интересно изучить, что девчонка умеет и как это делает. Вряд ли она хорошо обучена. Мала ещё слишком. Значит, это врождённый дар. Отвезу пока домой, расспрошу откуда она такая интересная взялась и что ещё может, а потом уже решу, что делать дальше.
— Отпустите меня, пожалуйста. Я только булку взяла, честное слово. — подаёт наконец голос оголодавшая зайчишка, косясь на дверь. — У вас их вон ещё сколько.
— Бери ещё, если хочешь. — разрешаю ей, с интересом наблюдая.
На детском личике отражается целая гамма чувств. Удивление, радость, сразу же настороженность, сомнения, страх.
— А что вы за это хотите? — интересуется с хмурым прищуром.
— Я хочу услышать ответы на свои вопросы.
— И всё? — недоверчиво тянет девчонка. Умная. Осторожная.
— За булку всё. — киваю я и вижу, как расширяются её зрачки.
Девчонка крепко задумывается, кусает бледные губы, хмурит брови, бросает голодные взгляды на корзину. И наконец принимает решение.
