Как же мне уже надоела эта роль местной Золушки. Были бы в сказке, ко мне, заливаясь слезами сочувствия, давно бы прилетела добрая фея-крестная.
Осторожно перескакивая с одной изумрудной кочки на другую, я торопливо рвала с веток непримечательные коричневые плоды. Взгляд опасливо метался из стороны в сторону, часто убегая вперед, поэтому к оклику, раздавшемуся сзади, я оказалась вовсе не готова.
— Привет!
Я испуганно дернулась и уронила в воду один из плодов. Он с громким плюхом, прозвучавшим укоризненно, ушел на дно.
Я, перехватив корзинку покрепче, мрачно обернулась. Передо мной, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, стоял рыжий мальчишка, которого я приметила в процессии магов. В его руках мерцал и нервно подрагивал ярко-голубой камень на длинной цепочке.
«Артефакт», — догадалась я.
— Простите, — смущенно начал мальчишка, которого, кажется, называли Оуэном. — Вы говорите на нашем языке? — Не дождавшись ответа, он с сильным акцентом, почти неразборчиво спросил на деревенском диалекте: — Как перейти это озеро?
Вежливый парень. Никому другому не могло прийти в голову назвать это грязное болото озером. Впрочем, возможно, он просто выбрал самый близкий синоним из тех, что знал.
— Никак. — Я пожала плечами, искоса рассматривая артефакт. Тот, словно живой, волновался в твердой хватке Оуэна и все время разворачивался немного в сторону. — Мост, сооруженный по весне, затопило, а новый местные не сделали.
— О, вы говорите на кемберлинском? — В голосе Оуэна прорезались удивление и радость. Он явно воодушевился и тоже перешел на родной язык. — А как можно обойти озеро?
Все-таки озеро. Забавно.
Я прошлась по парнишке оценивающим взглядом. Темно-зеленые штаны, заправленные в высокие сапоги, салатовая рубашка с закатанными до локтя рукавами — очевидно, слишком плотная для этих краев, и шляпа-котелок — все чистое, новое и, кажется, из дорогих натуральных тканей. Симпатичное лицо чуть портил длинный, явно любопытный нос, но карие глаза, лучившиеся теплом, смягчили уже возникший в моей голове образ барского сыночка. Этот парень напоминал скорее полного энтузиазма исследователя, чем ленивого прожигателя жизни.
— Это довольно сложно, — наконец откликнулась я. — С одной стороны оно граничит с непроходимой чащей леса. Туда и местные не любят соваться.
Оуэн приуныл, но тут же оживился:
— А с другой стороны?
Я припомнила, как однажды тоже пыталась перебраться на ту сторону, но, прошагав вдоль болота почти полдня, плюнула и передумала.
— Идти придется долго, — честно поделилась опытом я. — Несколько миль, не меньше.
Оуэн задумался, вскинул голову, рассматривая высоко стоящее солнце.
— Лучше не стоит, — между делом бросила я. — Это займет слишком много времени.
Явно витая где-то в своих мыслях, он согласился со мной:
— Да, меня точно успеют хватиться.
Поняв, что откровенничает с незнакомкой, он прикусил язык и насупился. В его руках по-прежнему нервно плясал голубой артефакт.
— Спасибо, — бросил мне Оуэн и поправил шляпу.
Под моим настороженным взглядом он развернулся и зашагал обратно. Я расслабилась. Правильное решение. Пускай возвращается к своим: джунгли — не место для подростков.
Я вернулась к работе. Солнце палило так, что спина и лоб мгновенно покрылись испариной. Мечтая о прохладном душе или хотя бы речной воде, я сноровисто заполнила корзинку наполовину и выпрямилась. Хватит. Сейчас укроюсь где-нибудь в тени, а попозже соберу еще и фруктов, чтобы не вызвать гнев «матушки».
Подхватив ставшую тяжелой корзинку, я направилась к деревне. Уже у самой тропки, ведущей домой, лениво оглядела темно-зеленые, со вкраплением бурого цвета окрестности и замерла. В паре метров от меня на одной из кочек балансировал Оуэн. Шляпа-котелок слетела и теперь медленно и торжественно погружалась в болото. Артефакт на цепочке, свисающей с шеи, нетерпеливо тянул его вперед, а сам парнишка размахивал руками, стараясь удержаться на мшистой земле. Он явно не послушал моего совета и решил все-таки перебраться на тот берег. Все бы ничего, но коряга рядом с ним подозрительно завозилась и…
Корзинка, сорвавшаяся с руки, рухнула на траву и перевернулась. Из нее высыпались собранные плоды.
— Осторожно! — закричала я. — Оглянись!
Оуэн вздрогнул, но, возможно, от испуга наконец-то перестал размахивать руками и встал на обе ноги. Его взгляд заметался по болотной воде. Лицо исказилось паникой, когда он наконец приметил опасность. Крокодил, сообразивший, что прятаться смысла больше нет, распахнул пасть в пугающей близости от ноги Оуэна.
— Нет! — снова крикнула я и рванула к берегу.
Хотя по логике следовало бежать в обратном направлении — к деревне. Крокодилы или речные монстры, или ятаки, как их здесь называли, никогда не охотились в одиночку. А еще, в отличие от своих братьев в моем мире, местные крокодилы довольно быстро передвигались по суше.
С пальцев Оуэна сорвалось пламя, и одним зубастым хищником стало меньше. Я пораженно застыла на берегу, запоздало понимая, что, возможно, мне здесь нечего делать. Парень, наверное, справится и сам. Но что-то помешало уйти.
Вместо этого я подняла с земли камень и, замахнувшись, отправила его в того хищного гада, который подкрался к парнишке ближе всего. Раздался обиженный плеск воды, и я перевела дух. Но ненадолго.
Одна за другой сразу семь мшистых коряг вокруг Оуэна вдруг раззявили пасти, оказавшись крокодилами. Их темно-зеленая чешуя почти сливалась с водой, и стоило хищнику спрятать зубы, как он полностью пропадал из виду. Оуэн крутился на месте, размахивая сгустком пламени, но явно не знал, куда целиться.
— В воду! — скомандовала я. — На шесть часов!
Оуэн растерянно вскинул голову, а затем послушался. Огненный сгусток разрезал болотную гладь. На месте крокодила взметнулся черный пепел.
— На двенадцать! На восемь!
Парнишка метался по кочке, следуя моим подсказкам. Вокруг него все разрасталась кучка пепла, и я бы радовалась этому, но крокодилов становилось все больше. Кажется, мы разозлили этих обитателей болотных глубин. Кто-то из них устремился ко мне, и я окончательно поняла: дело дрянь.
Видимо, об этом подумал и Оуэн. Его худые длинные ноги спружинили на соседнюю кочку. Он, стараясь не упустить из виду хищников, раскидывал огонь налево и направо.
Я затаила дыхание. Парнишка устремился к берегу. Я увидела его осунувшееся лицо с побелевшими губами, на котором сейчас выделялись только огромные карие глаза. Кажется, он порядком выдохся. Ярко-оранжевое пламя, срывавшееся с его пальцев, становилось все слабее. Ну же, давай, давай!
На берег, распахнув пасть, выполз крокодил. Мне бы стоило развернуться и бежать, но я не могла: просто приросла к месту. Оставить сейчас парнишку будет предательством. Крокодил, словно подслушав мои мысли, решительно двинулся в мою сторону. Я осторожно вытащила из кармана юбки мандраговровый плод и медленно пошла вперед.
