Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
Эта стена еще в XVII веке защищала монастырь от набегов сначала гуситов, а позже и шведов. Стена была полой, с многочисленными ходами и внутренними лестницами, позволяющими защитникам крепости незаметно перебираться на наиболее опасные для штурма участки и оттуда обрушиваться на осаждающего противника. В нынешнее время эти ходы показывали только гостям Ясной Гуры, да и то не всегда: многие лестницы и внутренние перекрытия были источены временем и стали совсем ветхими. Потому и двери, открывающие доступ внутрь стены, велено было постоянно держать под замком, во избежание несчастных случаев.
К Тадеушу подошел наконец брат-ключник, сгибаясь под тяжестью полупудовой, не меньше, корзины с великим множеством ключей.
– Брат Теофил, гости вчера осматривали эту часть стены? – повернулся к нему Тадеуш.
– Да, но только снаружи. Меня попросили открыть одну из дверей, ведущих внутрь стены, но замки совсем заржавели, и два ключа сломались прямо у меня в руках, – закивал Теофил. – А третья дверь, во-от эта, оказалась и вовсе открытой: замок там вообще превратился в труху. Поэтому дверь была прижата большим камнем. Но никто из гостей не пожелал пачкать руки и ворочать камень, все прошли мимо…
Уже не слушая, Тадеуш направился к двери, подпертой камнем. Беглый осмотр показал, что камень ворочали совсем недавно и даже не удосужились вернуть в прежнее земляное «гнездо».
Тадеуш взялся за камень, поднапрягся… Нет, слишком тяжело для однорукого.
– А ну-ка, помоги! – крикнул он брату Теофилу.
Камень дрогнул, тяжело качнулся. Тадеуш ухватился за массивную дверную ручку, в душе надеясь, что древние гвозди не вылетят от рывка. Но нет – дверь со скрипом поддалась и отворилась.
Теофил вскрикнул: прямо за дверью, почти на пороге, виднелись чьи-то ноги в грубых монашеских башмаках. Тадеуш и ожидал увидеть примерно такую картину, поэтому промолчал. Пригнувшись, он шагнул за порог, во влажную затхлость. Присел на корточки, взял лежащее тело за плечи и с усилием придал ему сидячее положение.
Это был, как и предполагал Тадеуш, брат Симеон. Разумеется, мертвый…
Теофил, непрерывно крестясь, порывался бежать за помощью. Прикрикнув на ключника, Тадеуш заставил его помочь вытащить тело наружу, перевернуть лицом вниз. Ощупал спину трупа, затылок: так и есть: сначала беднягу с силой «приложили» спиной об стену с выступающими ребрами кирпичей, а потом, оглушенному, проломили чем-то голову.
Тадеуш огляделся: кусты бузины надежно прикрывали их возню с трупом, никто из монашеской братии их не видел.
– Давай-ка, брат Теофил, спрячем тело до времени обратно за дверь. Давай-давай, так надо! – прикрикнул Тадеуш. – Я пойду доложу о нашей находке отцу приору, а ты запрись у себя и пока никому ни слова! Понял? Поклянись Девой Марией!
По дороге к апартаментам предстоятеля Тадеуш зашел в мастерские монастыря и именем аббата велел двум дюжим кузнецам следовать за ним. Сделав крюк, он заскочил в свою келью и захватил корзинку с рубашкой, найденной в купальне.
За дверями в гостиную, где аббат Девэ продолжал удерживать возмущенных клириков, было шумно. На пороге замерли два дюжих монаха, и Тадеуш мысленно усмехнулся: видно, отец приор тоже страховался от возможных неприятностей. Он объявил стражам, что прибыл с докладом о выполнении поручения аббата и просит его выйти наружу.
Взъерошенный и красный аббат через минуту вышел, увлек Тадеуша в боковой притвор и буквально простонал:
– Ну, говори же, сын мой! Говори быстрее, ибо наши гости на грани бунта!
Калека поведал приору о страшной находке за дверью в крепостной стене, а также показал нижнюю рубашку, брошенную в камин купальни и только чудом не сгоревшую.
Аббат выслушал рассказ, взял в руки рубашку, рассмотрел вышитые у ворота буквы «S. J.» и инициалы владельца, взятые в кокетливый вышитый вензель.
– Проклятый иезуит! – вырвалось у приора.
Он несколько раз перекрестился и с отвращением бросил рубашку обратно в корзину.
– С полгода назад он вернулся из заморской испанской колонии в Америке, – словно размышляя вслух, произнес аббат. – Ходят упорные слухи, что орден отозвал его оттуда из-за того, что брат наш во Христе приобщился к пагубной привычке местных племен жевать листья какого-то кустарника. Сок, содержащийся в этих листьях, дикари используют перед сражениями для придания воинам храбрости. Говорят, что злоупотребление этим соком может привести человека к совершению безумных поступков…
– И привело, – кивнул Тадеуш. – Если угодно, отец приор, я в любую минуту готов дать письменные показания.
Аббат машинально кивнул.
– Но, насколько я понимаю, они никому не потребуются, – позволил себе горько усмехнуться калека. – Самое большее, что грозит негодяю, это церковный суд его ордена. На насильника и убийцу наложат какое-нибудь «страшное» покаяние в виде тысячи молитв, потихоньку переведут в другой приход – тем дело и кончится…
– Мы поговорим об этом позже, Тадеуш! – раздосадованный аббат выпрямился, прищурился, глядя на собеседника. – Это не мирское дело, и не мирянину надлежит давать оценки поступкам отцов церкви!
– Прошу простить, отец приор. – Калека склонил перед аббатом голову. – Полагаю, что мои услуги вам сегодня больше не понадобятся…
– Да-да, конечно, Тадеуш, – кивнул Девэ, думая о чем-то своем. – Можете быть свободным и заниматься всем, чем вам угодно!
– Пользуясь случаем, я смиренно прошу у вас аудиенции и приватного разговора, отец приор! – вторично поклонился калека. – Разумеется, не сию минуту, а в тот день и час, который вы назначите.
– Хорошо, Тадеуш. К обеду, полагаю, мы распрощаемся с нашими гостями, а после вечерней службы я готов принять и выслушать тебя!
* * *
– Значит, вы настроены покинуть нашу обитель, господин Берг, – задумчиво произнес аббат Девэ. – Надеюсь, ваше решение никак не связано со страшным ночным происшествием и теми резкими словами, которые вырвались у меня в минуту раздражения?
– Я не могу поклясться в этом! – покачал головой собеседник. – Ваше очевидное намерение не придавать преступлению подобающей огласки убедило меня в том, что я в этой «стае» – все же чужая «птица».
– Полагаю, напоминать вам о том, что существует Суд Божий, который со временем воздаст всем грешникам по заслугам, бесполезно. И вы по-прежнему считаете, что миряне имеют право судить одного из столпов нашей церкви… И то обстоятельство, что по одной паршивой овце они будут судить обо всей пастве, вас ничуть не трогает. Что ж, видит Бог, как мне не хочется расставаться с вами, господин Берг, – признался предстоятель. – Скажу по совести, у меня еще не было столь квалифицированного хранителя библиотеки и столь интересного собеседника, как вы…
– Благодарю, отец приор…
– Не говоря уже о прочих ваших талантах и способностях, – чуть заметно усмехнулся аббат. – М-да… Но все птенцы, говоря образно, рано или поздно покидают свое гнездо – если вас не оскорбляет такое сравнение, господин Берг. Что ж, не смею удерживать вас и влиять на ваш выбор! С того момента, как вы попали в мой монастырь – а это случилось, если не ошибаюсь, осенью 1874 года, прошло почти 20 лет. Я помогу вам освоиться в мире, который вы покинули много лет назад и который забыл вас! Без сомнения, вы знаете, что я имею большие связи за пределами нашей обители. И регулярно навожу в миру всякие справки – в том числе и на ваш счет, господин Берг! Русский император, которого вы прогневали и который объявил вас во всероссийский розыск, давно уже почил в бозе. Его царственный наследник, Александр III, полагаю, знать не знает вашего имени. К тому же ходят слухи о тяжкой болезни императора и о том, что нынешний год ему не пережить[3]. Так что ему не до вас, господин Берг! Что же касается полицейского розыска, объявленного на вас 20 лет назад, то вряд ли его можно считать серьезным фактором…
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
