Мне оно было не нужно. Но мне его навязали.
Откашлявшись, я решила убраться оттуда. Я повернулась к Райану.
Он сразу же поднялся.
– Черт, разумеется.
Он был, как и я, рад покинуть кухню. Но я решила не думать о том, почему именно.
И весь остаток дня мы провели в его комнате. Робби тоже был с нами до тех пор, пока в семь часов вечера не раздался звонок в дверь.
Глава 3
С приездом бабушки и дедушки все стало еще дерьмовее.
Слезы. Объятия. Похлопывание по спине. Это между взрослыми.
– Они что, раньше уже встречались? – шепотом спросил меня Робби.
А потом бабушка принялась тискать его.
Райан, который стоял у стены рядом со мной, хмыкнул, но тут же закашлялся, скрывая свою оплошность. Его сестра мрачно посмотрела на него. Потом перевела этот мрачный взгляд на меня, но тут же вспомнила, почему я находилась там. Она повесила голову и стала ковырять пол носком ботинка. Честно говоря, я не могла винить ее. Полагаю, я была не такой, как все ее знакомые девочки. Я имею в виду, что я не плакала. Я не хотела спать вместе с ней, но буквально приклеилась к ее брату. И в те несколько раз, когда она заговаривала со мной, я не слишком утруждала себя ответами. Я не была с ней грубой. Просто не отвечала на ее авансы, что было для нее явно непривычно. Но отвечать на авансы было делом Уиллоу. Она была общительной и обаятельной.
В общем, совершенной.
Я обняла Робби, прижимая его спиной к себе, и уткнулась подбородком в его макушку.
– Нет. Я думаю, что бабушке просто нужно поплакать. Вот и все.
Робби взял меня за руки и крепко сжал их.
– Дедушка выглядит так, словно и он хочет поплакать.
Стоя в стороне, дедушка держал в руке белоснежный платок. Он всегда лежал у него в кармане, бабушка настаивала на этом, но до того дня я ни разу не видела, чтобы он пользовался этим платком. И пока бабушка разговаривала с миссис Дженсен, дедушка высморкался, несколько раз моргнул и отвел глаза в сторону. Он поднес руку к лицу, а потом еще раз часто заморгал. Потом приподнял плечи и отвел их назад, словно напоминая себе, что он должен держаться стоически.
Разговор постепенно стал сходить на нет, и я поняла, что мне нужно приготовиться.
Я знала, что скоро бабушка начнет забрасывать меня вопросами.
Знала ли я? Сказала ли мне Уиллоу что-нибудь перед тем, как все случилось? Мог ли кто-нибудь остановить ее? Что-нибудь произошло в тот день?
Я перевела дыхание, потому что каждый ее вопрос был словно ударом хлыста.
– Эй, Кенз, – сказал Робби, выкручиваясь из моих объятий. – Ты делаешь мне больно.
Я тут же отпустила его и увидела на его руках белые отметины в тех местах, где я сжимала их. Я почувствовала раскаяние и вслед за дедушкой часто заморгала и отвернулась. Я не буду плакать. Я не буду плакать. Я в порядке.
Подними голову.
Держись.
Я могу это сделать.
Робби дотронулся до моей руки, и его жест сочувствия чуть было не заставил меня расплакаться. Но я же была сильной, как он сам сказал мне.
Выше голову.
Я не могла плакать. Еще не могла.
Я слегка улыбнулась Робби и легонько ударила его по плечу.
– Готов принять участие в мелодраме?
– Маккензи!
Это бабушка услышала меня.
– Как ты бесчувственна! Твоя сестра умерла два дня назад. Мелодрама? Ты так относишься к горю бабушки?
Я откашлялась.
– Ты права. Это очень бесчувственно с моей стороны.
Но Уиллоу не была ее близнецом, ее второй половинкой, не жила вместе с ней еще в животе у матери. Насколько я была бессердечной?
– Мам? – заговорил Райан. – Вы долго еще будете разговаривать?
– Э-э-э-э… – Миссис Дженсен вопросительно взглянула на бабушку.
– Шарлотта и Филипп надеются, что мы поговорим о детях.
– Разумеется.
Миссис Дженсен коснулась бабушкиной руки, а потом обе пары пошли по коридору.
Когда они уже не могли услышать нас, Райан сказал:
– Они направляются в столовую. Мама всегда отводит туда гостей, если только не хочет произвести на них особое впечатление. В таких случаях она отводит их в гостиную. Мы можем пойти на кухню, если вы проголодались.
Я не ела весь день.
Это было странно. Я что, хотела стать такой же, как Уиллоу? Пыталась ли я таким образом стать ближе к ней, или я просто потеряла аппетит?
У Робби заурчало в животе, и я ласково обняла его за плечи.
– Похоже, вот и ответ.
Роуз была на кухне, словно читала мысли Райана. На столе появился пакет с роллами, и вскоре мой брат начал уплетать их. Я подняла бровь.
– Ты что, сегодня совсем не ел?
Он проглотил кусок и пожал плечами.
– Ты же не ела. И я не знал, должен я есть или нет.
Он совсем не такой, как Уиллоу. В тот момент я это поняла.
– Ты можешь есть всякий раз, когда тебе захочется. У меня просто сегодня нет аппетита.
– Райан, почему ты так себя ведешь?
Вопрос Пич донесся откуда-то слева. Сидя за столом, она почти со злостью смотрела на брата.
Он нахмурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты раньше никогда так себя не вел. – Она жестом указала на нас с Робби. – Эдакий вежливый хозяин дома. Обычно тебе не терпится скрыться подальше от гостей. Ты ведешь себя так, словно она твоя девушка или что-то в этом роде. Но она не твоя девушка.
– Заткнись, Пи. Серьезно. Я веду себя вежливо. А ухожу я, когда приходят гости, потому что не люблю гостей.
– Ты не ушел, когда Эрин приходила в воскресенье.
Он поднял бровь.
– Я ел пиццу, сидя рядом с вами за столом, а потом ушел. Не придавай этому значение, которого нет.
Пич покраснела и, если такое только было возможно, еще больше разозлилась.
– Неважно. Просто я тебя не понимаю.
– Какое это имеет значение?
Робби уже доедал второй ролл. Роуз, должно быть, заметила это, потому что достала второй пакет с роллами и положила их в одну тарелку. Только для него.
– Никакого. Просто… – Пич бросила на меня взгляд и прикусила нижнюю губу. – Это неважно.
Райан выглядел настолько же сконфуженным, насколько и я, когда он взглянул на меня. Он покачал головой, и на мгновение мы словно остались одни. Я знала, что рядом находились другие люди, но они словно стали невидимыми, и страшная тяжесть, лежавшая у меня на сердце, вдруг покинула меня. Это ощущение длилось всего мгновение, но мне уже хотелось еще раз испытать его.
