Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
А теперь он хочет жениться на этой уродине. Через пять лет после смерти мамы никто уже не сочтёт это непочтительным или бессердечным. Просто обменяются обетами на алтаре, и у него будет два сына, новая семья, он начнёт жизнь заново. Но чтобы Старейшины это разрешили, для начала нужно согласие его дочери. Он несколько раз пытался завести об этом разговор, но Софи либо меняла тему, либо начинала особенно мелко нарезать огурцы, либо улыбалась так же, как в разговорах с Редли. Больше отец Онору не упоминал.
«Пусть этот трус женится на ней, когда меня заберут», – подумала Софи, хмурясь. Лишь когда её похитят, он начнёт по-настоящему ценить её. Лишь когда она покинет дом, он поймёт, что её никем не заменить. Когда она пропадёт, он наконец поймёт, что не породил сына, нет.
Он стал отцом принцессы.
Софи аккуратно разложила на подоконнике имбирные пряники-сердечки для Директора школы. Впервые в жизни она приготовила их с сахаром и сливочным маслом. В конце концов, эти пряники – особенные. Они свидетельствуют о том, что Софи готова уйти добровольно.
Она улеглась на мягкую подушку, закрыла глаза и начала считать секунды до полуночи, стараясь забыть о вдовах, отцах и убогом Гавальдоне.
Как только голова Софи пропала из окна, Агата сунула имбирные сердечки себе в рот. «Никого, кроме крыс, эти штуки не привлекут», – подумала она; крошки от торопливо пережёванного пряника сыпались на её чёрные башмаки. Зевнув, она пошла своей дорогой. Городские часы показывали четверть одиннадцатого.
Расставшись с Софи после прогулки, Агата отправилась было домой, но ей вдруг представилось, как Софи убегает в лес в поисках этой школы Дураков и Чокнутых и натыкается на клыки кабана. Так что Агата вернулась в сад к Софи, спряталась за деревом и стала слушать, как Софи открывает окно (напевая дурацкую песенку про принцев), пакует вещи (напевая что-то про свадебные колокольчики), наносит макияж и надевает лучшее платье («Все любят принцесс в розовом»?!) и наконец (наконец!) ложится в постель. Агата растоптала последние крошки подошвой и поплелась к кладбищу. Теперь Софи в безопасности и проснётся завтра, чувствуя себя полной дурой. Впрочем, Агата не станет ей это припоминать. Софи будет нуждаться в ней больше, чем когда-либо, и Агата её не оставит. Здесь, в этом безопасном, замкнутом мирке, они создадут собственный рай.
Поднимаясь по склону, Агата заметила тёмный участок в цепочке факелов на границе леса. Судя по всему, стражники, которых выставили охранять кладбище, решили, что там никого защищать не надо. Сколько Агата себя помнила, у неё был настоящий талант распугивать людей. Дети убегали от неё, словно от нетопыря. Взрослые прижимались к стенам, когда она проходила мимо, боясь, что она их проклянет. Даже смотрители кладбища на холме давали стрекача, завидев её. С каждым новым годом шёпот в городе становился всё громче: «ведьма», «злодейка», «школа Зла», – и в конце концов она стала искать любые поводы, лишь бы не выходить на улицу. Сначала по несколько дней, потом по несколько месяцев, и в конце концов она стала сидеть в кладбищенском доме безвылазно, словно привидение.
Поначалу ей было чем себя развлечь. Она сочиняла стихи (лучшими были «Жизнь отвратительна» и «Рай – это кладбище»), рисовала портреты Потрошителя, которые пугали мышей даже сильнее, чем настоящий кот, и даже попыталась написать книгу сказок под названием «Жили они долго и ужастливо», в которых милые и красивые дети умирали ужасной смертью. Но ей некому было всё это показать, пока к ней в дверь не постучалась Софи.
Когда она поднялась по скрипучим ступенькам крыльца, а Потрошитель облизал ей ноги, внутри слышалось пение:
Две башни высоко уходят в небеса, Вокруг – непроходимые леса, Их покрывает платьем подвенечным Тумана колдовского пелена… Агата закатила глаза и открыла дверь.
Мама, стоя к ней спиной, весело напевала, складывая в большой чемодан чёрные мантии, мётлы и остроконечные ведьминские шляпы.
Две башни, две сестры, что связаны навечно, Как день и ночь, как осень и весна. Одна приют для тех, кто чист душой, Для чёрных сердцем – место во второй. Бессмысленно задумывать побег, Из этой школы не уйти вовек, Тропа отсюда есть всего одна — Тебя сквозь сказку поведёт она. – Собираешься в отпуск в экзотические страны? – спросила Агата. – Насколько мне известно, из Гавальдона невозможно выбраться, если у тебя нет крыльев.
Калисса обернулась.
– Думаешь, трёх мантий достаточно? – спросила она, моргнув выпуклыми глазами. Её волосы были такими же чёрными и сальными, как и у дочери.
Агата даже вздрогнула, поняв, насколько же они похожи.
– Они совершенно одинаковые, – пробормотала девочка. – Зачем тебе три?
– На случай, если одну придётся одолжить подруге, дорогая.
– Они для меня?
– Я положила две шляпы на случай, если одна порвётся, метлу – на случай, если тамошние мётлы воняют, а ещё несколько флаконов с собачьими языками, ящерицыными хвостами и лягушачьими лапками. Кто знает, сколько уже лет их запасам!
Агата уже знала ответ, но всё равно спросила:
– Мама, для чего мне мантии, шляпы и лягушачьи лапки?
– Для церемонии приветствия новой ведьмы, конечно! – воскликнула Калисса. – Ты же не хочешь выглядеть так, будто случайно оказалась в школе Зла?
Агата скинула башмаки.
– Давай забудем о том, что даже городской врач верит во всю эту чушь. Почему тебе так трудно понять, что я счастлива здесь? У меня есть всё, что мне нужно. Кровать, кот, подруга.
– Ну, тебе стоит брать с подруги пример, дорогая. Она, по крайней мере, хочет чего-то от жизни, – сказала Калисса, застёгивая чемодан. – Сама подумай, Агата, есть ли судьба лучше, чем стать сказочной ведьмой? Я мечтала попасть в школу Зла! А Директор школы вместо меня забрал этого идиота Свена, которого перехитрила принцесса в «Непутёвом людоеде». По-моему, его даже подожгли. Я не удивлена. Этот мальчишка даже шнурки завязать не мог. Уверена, что если бы Директор школы решил повторить похищение ещё раз, то выбрал бы меня.
Агата спряталась под одеялом.
– Ну, в городе все считают тебя ведьмой, так что, можно сказать, твоё желание исполнилось.
Калисса резко развернулась.
– Моё желание состоит в том, чтобы ты отсюда ушла, – прошипела она, её глаза были чёрными, словно угольки. – Это место сделало тебя слабой, ленивой и боязливой. Я, по крайней мере, чего-то здесь добилась. А ты просто тоскуешь и гниёшь здесь, пока не приходит Софи, чтобы выгулять тебя, как собачку.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
