— Я ее не оставлю, — твердо ответила Лиз.
Она снова уложила Энни на кровать и нежно погладила ееслипшиеся от пота волосы.
Томми смотрел на свою сестренку полными ужаса глазами. Онабыла такой белой, что могло показаться, будто она умерла, и, только пристальноприсмотревшись, можно было заметить, что она слабо дышит. Невозможно былоповерить в то, что она может проснуться, засмеяться и задать какой-нибудькаверзный вопрос, но ему хотелось верить, что это произойдет.
— Как она могла так быстро разболеться?
Вчера вечером Энни была молодцом, — тихо сказал Томми.
— С ней вчера не все было в порядке, но я решила, чтоэто несерьезно.
Лиз с неожиданным упреком посмотрела на Джона, как будто этоон был виноват в том, что она не позвала врача накануне. Теперь она сотвращением вспоминала о том, что они занимались любовью как раз в тот момент,когда Энни в своей комнате металась в жару и нуждалась в их помощи.
— Надо было вызвать Уолта вчера.
— Ты же не знала, что она будет в такомсостоянии, — успокаивающе сказал Джон, понимая, как жена казнит себя, ноЛиз ничего не ответила.
Они услышали, как к дому подъехала машина, и вскоре докторуже звонил в дверь.
Джон кинулся открывать.
На улице было очень холодно, и уже начался обещанный буран.Валил густой снег, и мир снаружи выглядел таким же унылым, как комната Энни.
— Что случилось? Девочке стало хуже? — спросил докторДжона, пока они поднимались по лестнице в детскую.
— Я не знаю. Лиз говорит, что температура у Энни резкоподскочила, и мы не можем ее разбудить.
Оказавшись в комнате Энни, доктор торопливо кивнул Лиз иТомми и сразу занялся маленькой пациенткой. Он потрогал ее лоб, пощупал пульс ипосмотрел зрачки. Послушав девочку стетоскопом и проверив некоторые из еерефлексов, Уолтер с встревоженным видом повернулся к близким девочки, стревогой наблюдающим за его манипуляциями.
— Я должен немедленно отвезти ее в больницу и сделатьанализ спинномозговой жидкости. Я опасаюсь, что это менингит.
— О Боже!
Лиз не знала точно, что это за болезнь, но предчувствовала,что такой диагноз ничего хорошего им не сулит. О серьезности положениясвидетельствовал не только вид Энни, но и беспокойство врача.
— Она выздоровеет? — еле слышно шепнула Лиз, сжавруку Джона.
Стоявший в дверях Томми не сводил со взрослых испуганныхглаз. Ожидая ответа доктора, Лиз чувствовала, как глухо бьется ее сердце.Уолтер так давно был их другом, но сейчас, когда от его ответа зависела судьбаЭнни, он казался ей врагом.
— Я не знаю, — честно ответил он. — Девочкасерьезно больна. Я немедленно отвезу ее в больницу. Кто-нибудь из вас поедет сомной?
— Мы поедем оба, — твердо сказал Джон. —Через минуту мы будем готовы. Томми, побудь пока с доктором и Энни.
— Я… папа… — Казалось, слова застревали у мальчика вгорле, а слезы катились по лицу так быстро, что он не успевал вытиратьих, — я тоже хочу поехать, и… я должен там быть.
Джон хотел было возразить, но потом кивнул. Он понял, кактяжело будет сыну оставаться в неведении в опустевшем доме. Он знал, что Эннизначила для старшего брата, как и для всех них. Они не могли позволить себепотерять ее.
— Иди одевайся. — Он повернулся к доктору:
— Мы будем готовы через минуту.
Войдя в спальню, Джон застал Лиз уже почти готовой. Наспеходевшись в первые попавшиеся под руку вещи и торопливо причесав волосы, Лизсхватила сумку и пальто и поспешно вернулась в комнату Энни.
— Как она? — с трепетом спросила она с порога,словно надеясь, что за время ее отсутствия произошло чудо.
— Никаких изменений, — тихо сказал врач.
Он постоянно проверял ее дыхание, пульс и прочие важныепараметры. Кровяное давление девочки снижалось, пульс был слабым, и она всеглубже погружалась в кому. Уолтер понимал, что в больницу нужно попасть какможно скорее, но он знал также и то, что даже в больнице врачи мало что смогутсделать с менингитом.
Через секунду в дверях появился Джон, а в следующеемгновение — Томми в хоккейной форме: это было первое, что попалось ему на глазав его шкафу.
— Поехали, — сказал Джон, беря дочку на руки.
Лиз завернула ее в два теплых одеяла. Энни пылала от жара,личико осунулось и было невероятно бледным. Лоб был сухой, губы посинели.Подойдя к машине доктора, Джон с Энни на руках сел на заднее сиденье. Лизустроилась рядом с ним, а Томми расположился спереди. В этот момент Энни слабопошевелилась и снова затихла, и на всем пути в больницу она больше не подавалапризнаков жизни.
В машине царило напряженное молчание.
Лиз неотрывно смотрела на свою дочь, ощущая собственноебессилие. Она несколько раз коснулась лба дочери, и исходивший от него жарпривел ее в ужас.
Джон донес дочь до приемного покоя «Скорой помощи», где ужеждали предупрежденные Уолтером по телефону медсестры. Когда у девочки бралипункцию спинного мозга, Лиз стояла рядом с операционным столом, словно ееприсутствие могло облегчить страдания дочери. Врачи просили ее удалиться, ноона отказалась наотрез.
— Я останусь здесь, с ней, — с яростью в голосесказала она.
Медсестры переглянулись, и доктор кивнул.
Ожидание казалось им бесконечным.
К трем часам дня они получили подтверждение предварительногодиагноза. У Энни был менингит.
За это время температура поднялась еще выше. Теперь у неебыло сорок один и шесть, и все попытки хоть как-то сбить температуру ни к чемуне приводили.
Энни лежала в детской палате, на высокой кровати, окруженноймногочисленными приборами, а родители и брат молча стояли рядом, не сводя с нееглаз. Изредка она тихо постанывала, но не просыпалась и не шевелилась. Врачтщательно осмотрел ее. Состояние Энни его беспокоило, и он не стал обнадеживатьвстревоженных родителей. Он понимал, что, если в ближайшее время температура неспадет и девочка не придет в сознание, помочь ей будет практически невозможно.Вернуть ее к жизни или вылечить было не в его силах. Все было в руках судьбы.
Пять с половиной лет назад девочка стала для родителейподарком судьбы, неся им любовь и радость, а теперь этот дар ускользал от них,и никто не мог этому воспрепятствовать.
Оставалось только молиться, надеяться на чудо и просить еене покидать их. Но она, казалось, ничего не слышала.
Стоя рядом с кроватью, Лиз всматривалась в неузнаваемоизменившееся лицо своей дочурки и сжимала ее пылающую маленькую ручку. Онабезотлучно находилась при девочке. Джон и Томми поочередно держали малышку задругую руку, а потом выходили в коридор, не в силах смотреть на ее мучения.Никогда раньше ни отец, ни сын не чувствовали себя настолько беспомощными.Мужчины, казалось, смирились с ее судьбой, но Лиз, которая категорическиотказывалась отойти от кроватки дочери, была исполнена упрямой и мрачнойрешимости.
