Следующим был убит часовой в ближайшей смотровой башне. Ему майор тихо и спокойно перерезал горло, бесшумно поднявшись наверх. Затем он крепко привязал солдата к треноге пулемета, чтобы со стороны все выглядело как обычно. Счет шел на секунды.
Карел спустился вниз и, мысленно представив план лагеря, поспешил к медицинскому блоку.
Возможно, такое решение и было ошибочным, но хранившаяся в памяти мертвого вервольфа информация сильно заинтересовала майора, а еще ему подсказывало чутье, что искать нужно именно здесь.
Вервольф знал, что в медчасть недавно была переведена одна из заключенных. Среди охраны лагеря ходили слухи, что комендант просто сошел с ума, выдернув смертницу из утвержденного в Берлине черного списка идущих на уничтожение. Дело пахло серьезными разбирательствами, комендант Тойфельханда явно превысил свои полномочия.
В принципе эта женщина могла быть кем угодно.
Но в любом случае он ее спасет.
Майор двигался преимущественно в тени, но немцы больше заботились о подступах к лагерю, чем о его внутренней территории. Патрули здесь отсутствовали.
По ночам Тойфельханд контролировали спущенные с цепей пси-псы. Но Карелу пока удавалось их обманывать при помощи маленького талисмана в правой руке — волчьего клыка с выгравированной с двух сторон неправильной свастикой, одного из символов-ключей «Анненэрбе».
Псы чуяли «чужака», но напасть пока не решались, ибо «чужак» в их сознании раздваивался на две совершенно разные личности, одна из которых явственно пахла своим.
Однако обманный эффект не мог держаться долго, это уже было проверено.
Майор немного замешкался у резиденции коменданта концлагеря.
В проеме яркого входа меланхолично курил какой-то эсэсовец, и Карел решил немного подождать. Убивать немца было рискованно, так как он вполне мог оказаться оборотнем, а обыкновенное оружие против этих адских тварей было бесполезным.
Разведчику, в свете луны затаившемуся за железными бочками с бензином, были отлично видны статуи, украшавшие готический фасад пятиэтажного здания.
Тут были и могучий Зигфрид, попирающий ногой издыхающего дракона, и воинственные крутобедрые валькирии на вздыбившихся конях. Присутствовал на фасаде и сам одноглазый Вотан, возродившийся после стольких лет забвения в части черного языческого культа. Чуть выше грозного скандинавского бога располагалась каменная голова мирового змея Ермурганда, с которым еще только предстоит сразиться сыну Вотана Тору. Обоим суждено погибнуть в равной битве, змею — от удара страшного молота, Тору — от яда.
Так начнутся знаменитые сумерки богов. Но некая незримая сила снова настойчиво пыталась возродить их к былой жизни.
Яркая точка догорающего окурка описала в темноте дугу, погаснув в ближайшей луже. Эсэсовец еще некоторое время постоял на свежем воздухе, затем вернулся внутрь здания.
Майор выждал для верности пару минут и короткими перебежками осторожно обогнул готическое строение.
А вот и медицинский комплекс. Его здания были лишены архитектурных изысков. Простые каменные коробки. Переведенная из общих бараков заключенная содержалась в низком двухэтажном здании с решетками на узких окнах.
Какие дела творили здесь нелюди из «Анненэрбе», оставалось только гадать. Во всяком случае, отловленный Карелом вервольф ничего о медицинских экспериментах Тойфельханда не знал.
Медчасть лагеря была огорожена невысоким забором — железной сеткой, к которой наверняка было подведено высокое напряжение.
Майор перестал скрываться. Выпрямившись, он твердым шагом двинулся к КПП, в будке которого маячили фигуры двух солдат.
Карел рассчитал верно: его зимняя эсэсовская форма не должна была вызывать подозрения.
Майор нащупал в кармане две отравленные иглы. Но что-то в последний момент его остановило, и через пару секунд он понял, что именно.
Солдаты были вервольфами.
Форму этих элитных эсэсовских войск было трудно спутать с какой-либо другой. Темно-багровые мундиры, украшенные эмблемой воющего волка, заставили Карела сменить оружие.
Четыре выстрела из пистолета с глушителем едва слышно прозвучали в ночи. Серебряные пули насквозь пробили стекла маленькой будки.
Спрятав пистолет, майор не спеша прошел через КПП.
Дверь, ведущая в двухэтажку, оказалась не заперта.
На узкой лестнице Карел столкнулся еще с двумя солдатами, по всей видимости, они все-таки услышали звон бьющегося стекла.
Их он застрелил прямо через карман шинели, не особо разбираясь, кто перед ним, — верфольфы или обыкновенные эсэсовцы.
Затем был плохо освещенный коридор.
Шаги гулко отдавались в висках.
Коридор закончился тупиком. Майор чертыхнулся, возвращаясь назад.
Из-за угла в него выстрелили, но за мгновение до этого Карел успел упасть. Выстрелы повторились.
Одна из пуль впилась в левое плечо.
Майор пружиной вскочил на ноги, бросаясь на высокого темноволосого немца со шрамом на скуле.
Пистолет врага со стуком грохнулся на пол.
Блеснул тонкий стилет. Солдат натужно захрипел, сползая по выложенной руническим кафелем стене.
Где-то в недрах лагеря завыла сирена. Теперь счет пошел уже на секунды.
Карел по наитию кинулся к самой дальней камере. Дверь в нее была приоткрыта.
Майор толкнул ее ногой.
Но... что за черт. В тесном, плохо освещенном помещении были двое. Страшно исхудавшая бледная женщина и средних лет эсэсовец в офицерском мундире.
По-прежнему сжимая в руке окровавленный стилет, Карел напряженно застыл в дверном проеме. Майор не сразу понял, что прямо в лоб ему уставилось дуло парабеллума, готового выстрелить в любую секунду.
Немец оказался проворнее.
— Не надо... — тихо простонала женщина, и офицер, уловив интонацию, медленно опустил оружие.
Карел приготовился к прыжку. Эсэсовец даже не успеет ничего понять. Нож аккуратно войдет прямо под левое глазное яблоко.
— Нет, — шагнула вперед Рита, — не нужно больше смертей, не убивайте его.
Майор подчинился.
Еще раз взглянув на странного, опустившего пистолет немца, Карел схватил Риту за руку и потянул ее в коридор.
Женщина задержалась.
— Danke, — обернувшись, прошептала она офицеру.
— Sie haben nur funf Minuten, — сухо бросил им вслед оберштурмбаннфюрер.
Майор его понял.
Снаружи выла сирена.
Казалось, прямо посреди ночи настал день. Весь лагерь был залит ослепительным белым светом. Охрана задействовала включаемые по тревоге резервные фонари.
