Женщины красивы или по крайней мере им удается казатьсятаковыми. Ювелирных изделий в избытке. Журчит французская речь. Мужчины, втемных костюмах и белых рубашках, с сединой на висках, угощают друг другароскошными сигарами «Романофф», без маркировки, — это Швейцарияизготовляет из кубинского табака…
В «Ля Гренвиль» обретались только самые богатые и самыешикарные представители общества. Мало иметь деньги, чтобы заплатить по счету.Вы должны принадлежать к этому кругу, вы должны щедро источать его благоухание.
— Кизия? — Она почувствовала прикосновение руки ксвоему локтю и, обернувшись, увидела загорелое лицо Амори Стронгуэлла.
— Нет, дорогой. Это мой призрак. — Он заслужилшутку.
— Ты выглядишь восхитительно.
— А ты так бледен, бедняга Амори! — Усмехаясь, онаразглядывала бронзовый загар, приобретенный им в Греции. Он осторожно сжал ееплечо и поцеловал в щеку.
— Где Уит?
— Возможно, в Сэттон Плейс, дружище. Полагаю, работаеткак сумасшедший. Ты будешь завтра на вечере у Маршей? — Вопрос былриторическим, и он с отсутствующим видом кивнул головой. — Я сейчасвстречаюсь с Эдвардом.
— Счастливчик.
Она улыбнулась, ему в последний раз и скользнула сквозьтолпу к метрдотелю, который должен был провести ее к Эдварду. Хотя она могла бынайти его и без посторонней помощи. Эдвард сидел за своим любимым столом, накотором охлаждалась бутылка шампанского. «Луи Родерер», как обычно.
Она ловила на себе взгляды, отвечала на сдержанныеприветствия знакомых, мимо которых проходила, а официанты улыбались ей. Замногие годы это стало привычным. Известность. В шестнадцать лет она мучиласьиз-за нее, в восемнадцать воспринимала как необходимое зло, в двадцать двапробовала противиться ей, а сейчас, в двадцать девять, наслаждалась. Все этобыло забавно, и про себя Кизия от души смеялась над происходящим. Мужчиныпробормочут что-нибудь про Уита, женщины скажут: «Великолепное платье», —а еще подумают: будь у них столько же денег, они завели бы себе точно такую жешляпку. Официанты, подталкивая друг друга локтем, будут шептать по-французски:«Сен-Мартин». Когда Кизия уйдет, фотограф из «Дамских мод», возможно,сфотографирует ее на выходе. Забавно! Она прекрасно играла в эту игру.
— Эдвард, ты выглядишь просто отлично! — Быстрооглядев, она крепко обняла его и опустилась рядом на банкетку.
— Ты, детка, тоже выглядишь неплохо. Она нежнопоцеловала его в щеку и с ласковой улыбкой погладила по щеке.
— Как прошла встреча с Симпсоном?
— Приятно и продуктивно. Мы обсудили кое-что по поводукниги. Он дал мне ценные советы, но давай не будем… здесь. — Хотя обапонимали, что здесь слишком шумно, чтобы кто-нибудь мог что-то понять изобрывков разговора, но так уж было заведено — не говорить о работе на людях,«Скромность — лучшая доблесть», как нередко говаривал Эдвард.
— Хорошо. Шампанского?
— Разве я когда-нибудь отказывалась? — Он сделалзнак официанту, и ритуал под названием «Луи Родерер» начался. — Господи,как я его обожаю! — Она еще раз улыбнулась Эдварду и медленно огляделасьвокруг.
— Я знаю, о чем ты думаешь, Кизия. Тыневозможна. — Она явно изучала материал для очередной колонки. Он поднялбокал и улыбнулся. — За вас, мадемуазель! С приездом!
Они чокнулись и медленно отпили шампанского. Оно было именнотакое, как они любили, — холодное как лед и должной выдержки.
— Между прочим, как Уит? Встречаешься с ним сегодня заужином?
— Отлично. Нет, сегодня мы не увидимся. Я собираюсьотдохнуть после путешествия.
— Не то чтобы я верил в это, но будем считать, что таки есть.
— Какой ты умный, Эдвард. Наверное, поэтому я и люблютебя.
Мгновение помолчав, он взял ее за руку.
— Кизия, прошу тебя, будь осторожна.
— Да, Эдвард. Я понимаю. Я осторожна.
Это был приятный ланч, как и все их ланчи. Она расспрашивалаего о самых важных клиентах, не путаясь в именах, и интересовалась, что думаетон о своей кушетке — ее давно пора перетянуть. Они приветствовали знакомых, адвое партнеров Эдварда даже подошли ненадолго к их столику. Кизия немногорассказала о своем путешествии, одновременно следя за тем, кто входит и выходитиз ресторана и в какой компании.
В три часа они расстались. Как бы нечаянно оказавшийся удвери фотограф из «Дамских мод» сделал снимок, и Эдвард посадил ее в такси,прежде чем отправиться к себе в офис. Ему всегда было спокойнее, когда, онанаходилась в городе. Он сможет быть рядом, если вдруг понадобится, — такон чувствовал себя ближе к ее жизни. Эдварду ничего не было известно наверняка,но тем не менее он был убежден, что в жизни Кизии есть нечто помимо танцев ивечеров у Маршей. Что-то гораздо более важное, чем Уит. Но она ничего нерассказывала, а он не расспрашивал. Ему ничего и не хотелось знать, приусловии, что у нее все в порядке и она, как он выражался, «осторожна». Но вэтой женщине было слишком много от отца, чтобы она могла довольствоватьсямужчиной вроде Уита. Эдвард знал это очень хорошо. Потребовалось два года,чтобы без огласки выполнить завещание Кинана и сделать все необходимое для двухженщин, о существовании которых никто не подозревал.
Такси подвезло Кизию к дому и остановилось, шумнопритормозив и разбросав уличный мусор. Поднявшись к себе, Кизия сняла платье иаккуратно повесила в шкаф. Через полчаса она была уже в джинсах, волосысвободно спускались по плечам, а телефон поставлен на автоответчик. Онасобиралась «отдохнуть» и не желала, чтобы ее тревожили завтра до полудня. Черезнесколько секунд она уже выбежала из дома.
Пройдя пешком, нырнула в метро на Семьдесят седьмой улицеЛексингтон-авеню. Без грима, без сумки, только кошелек с мелочью в кармане иулыбка в глазах.
Метро — квинтэссенция Нью-Йорка, во много раз усиливающаявсе звуки и запахи, населенная самыми разнообразными и немыслимыми персонажами.Смешные старые дамы с лицами, превращенными макияжем в маски; веселые парни вузких брючках; роскошные девушки, которым перед тем, как стать моделями,приходилось бегать с папками для бумаг; мужчины, пахнущие потом и сигарами, откоторых все старались держаться подальше, и случайно забредшие пассажиры сУолл-стрит, в полосатых костюмах и роговых очках, коротко подстриженные. Тобыла симфония образов и тех самых запахов и звуков, которой дирижировалипоезда, дополняя ее своим шумом. Кизия задержала дыхание и зажмурила глаза подпорывом жаркого воздуха и пыли, поднятой приходящим поездом, быстро вскочилавнутрь, и двери за ней закрылись.
Она нашла место рядом с пожилой женщиной, державшей в рукаххозяйственную сумку. На следующей остановке в вагон вошла молодая пара — незаметнодля контролера эти двое по очереди затягивались «травкой». С улыбкой Кизияспросила себя, не словит ли ее соседка кайф от одного запаха. Поезд, визжа,затормозил, и Кизия вышла. Легко взбежала по ступенькам и оглянулась вокруг.
