В Центральном архиве Министерства обороны РФ хранятся ежедневные донесения командира 80-й кавалерийской дивизии полковника Л. А. Сланова о безвыходном положении отряда, оказавшегося в окружении без продовольствия и боеприпасов. Пытаясь спасти людей, в ночь с 8-го на 9-е марта Л. А. Сланов вывел отряд в расположение советских войск. Но он уже не был командиром 80-й кавалерийской дивизии. Его отстранили от командования. С 1 марта дивизию принял подполковник Н. А. Поляков. В журнале боевых действий 18-й армии запись от 8 марта сообщает о 1093 пленных и 1556 убитых русских под Красной Горкой[370].
Кавалеристов и стрелков, участвующих в прорыве, не поддержали основные силы армии. Героизм воинов не нашел поддержки из-за плохого управления войсками и неорганизованной работы тыловых служб. Командование фронта, армий и дивизий в решении боевых задач постоянно сталкивалось с отсутствием надежной связи, из-за чего информация об изменении боевой обстановки опаздывала, а значит, несвоевременно принимались решения, которые могли повлиять на ее ход. На Военном совете фронта, на который было приглашено и командование 2-й ударной армии, был сделан вывод, что одной из причин невыполнения армией задач является несогласованность в работе Военного совета и штаба армии и как следствие — отсутствие четкого и твердого руководства войсками. Имелись случаи пренебрежительного отношения к приему пополнения: маршевые роты во время пути не обеспечивались горячей пищей, для них не было пунктов обогрева. Персональный учет раненых и убитых практически не велся. Командование армии не знало даже приблизительно количество потерь и численный состав дивизий и бригад, которые находились на передовой. Начальник оперативного отдела 2-й ударной армии полковник Пахомов неправильной информацией вводил в заблуждение штаб армии и фронта. Перед последними боями штаб 2-й ударной армии допустил грубые просчеты во времени на подготовку войск для боя. Распоряжения для выполнения боевой задачи некоторые части получали с опозданием на день. По предложению Военного совета фронта Ставка отстранила от должностей начальника штаба 2-й ударной армии генерал-майора В. А. Визжилина и начальника оперативного отдела Пахомова. На их должности соответственно были назначены полковник П. С. Виноградов и комбриг Буренин. Этим же приказом на должность заместителя командующего 2-й ударной армией был назначен генерал-майор П. Ф. Алферьев. Одновременно с началом наступления Волховского фронта перешли к активным наступательным действиям войска Ленинградского фронта. 54-я армия из района Погостье наносила удар в направлении на Любань для соединения с частями Волховского фронта, а 55-я армия предприняла атаки в направлении на Тосно. Северо-Западный фронт правым крылом перешел в наступление еще 7 января. Его 11-я армия под командованием генерал-лейтенанта В. И. Морозова уже 8 января вела бои в Старой Руссе и частью сил продвигалась в направлении населенного пункта Сольцы.
Наступление на всех направлениях развивалось крайне медленно. Войска понесли большие потери, многие дивизии и бригады надо было выводить в резерв и пополнять. Танковые батальоны остались без танков, артиллерия израсходовала все боеприпасы. Несогласованность в действиях штабов и войск уже на первом этапе привела к тому, что передовые части оторвались от тыловых баз и начали испытывать острый недостаток в боеприпасах, продовольствии, перевязочных средствах для раненых. Противник бросил против наступающих советских соединений авиацию, не жалел снарядов во время артиллерийских обстрелов.
54-я армия Ленинградского фронта, которая шла на соединение с войсками Волховского фронта, встретила упорное сопротивление противника и никак не могла взять укрепленный узел обороны немцев у станции Погостье. Здесь развернулись упорные кровопролитные бои.
9 января на станции Погостье немцы отбили наступление 3-й гвардейской дивизии. 16 января на эту же станцию и деревню Погостье узкой полосой в один километр фронта наступала 11-я стрелковая дивизия. 24 января — 285-я стрелковая дивизия, потом другие части, номера которых даже не старались запомнить. К 11 февраля 54-я армия на этом участке фронта продвинулись вперед на… 700 м.
В результате январских боев войска 54-й армии Ленинградского фронта имели незначительные успехи. Они вышли на фронт Пушечная, Лодва, станция Малукса, далее по железной дороге до станции Погостье, Посадников Остров, поселок Новые Кириши. Столь же ограниченными были и успехи Волховского фронта. За 15 дней его 59-я и 2-я ударная армии смогли продвинуться на 4–7 км. Фронт израсходовал вторые эшелоны армий, и развивать дальнейшее наступление было нечем. Войска понесли большие потери, многие дивизии и бригады надо было выводить в резерв и пополнять. Танковые батальоны остались без танков, артиллерия израсходовала все боеприпасы. Таким образом, результаты пятнадцатидневного наступления были малоутешительными. Ситуация к лучшему не изменилась ни в феврале, ни в марте.
Ответ на вопрос, почему не получилось, почему все провалилось, удалось найти не у маршалов и генералов, а в рассказе солдата-пехотинца Николая Николаевича Никулина: «У станции Погостье начиналась так называемая Любанская операция. Наши войска, 54-я армия, должны были прорвать фронт, продвинуться до железнодорожной станции Любань и соединиться там со Второй ударной армией, наступавшей от Мясного Бора на Волхове. Предполагалось, что немецкая группировка под Ленинградом будет расчленена и уничтожена, блокада снята. Что из этого замысла получилось — известно.
…В армейской жизни под Погостьем сложился между тем своеобразный ритм. Ночью подходило пополнение — тысяча, две, три тысячи человек. То моряки, то маршевые роты из Сибири, то блокадники. Их переправляли по замерзшему Ладожскому озеру. Утром, после редкой артподготовки они шли в атаку. Двигались черепашьим шагом, пробивая в глубоком снегу траншеи. Да и сил было мало, особенно у ленинградцев. Снег стоял выше пояса, убитые не падали, застревая в сугробе. Трупы засыпали свежим снежком. На другой день была новая атака.
О неудачах под Погостьем, об их причинах, отсутствии взаимодействия частей и родов войск уже написано. Шедшие здесь бои были в какой-то мере типичны для всего русско-немецкого фронта 1942 г. Везде происходило нечто подобное — и на севере, и на юге, и под Ржевом, и под Старой Руссой.
Уже притупились тоска и отчаяние, которые пришлось тогда пережить. Передать это отчаяние сейчас невозможно. И поймет его лишь тот, кто на себе испытал необходимость просто встать и идти умирать. Погибать, когда у тебя вся жизнь впереди и тебе всего семнадцать. И умереть придется без оркестра и речей, в грязи и смраде. Смерти твоей никто и не заметит. Ляжешь в груду тел у железной дороги и сгинешь, забытый всеми в липкой жиже погостинских болот.
И все-таки Погостье мы взяли: сначала станцию, потом деревню. Вернее места, где все это когда-то было. Пришла дивизия вятских мужичков, низкорослых, кривоногих, жилистых, скуластых. Полезли они на немецкие дзоты, выкурили немцев и продвинулись метров на пятьсот. По их телам в прорыв бросили стрелковый корпус. Но перед ним встали новые укрепления.
