Франсуа Алансонский. Гравюра XVI в.
Джером Горсей умалчивает о своей деятельности в России в 1573–1574 гг. Купцы Московской компании в эти годы понесли крупные убытки, товары были конфискованы в государеву казну, и многие привилегии аннулированы. Однако Горсей пользовался полным доверием со стороны русского правительства. Возможно, с его помощью царь получил доказательства «лазутчества» английских «гостей» с помощью зашифрованных писем и книг-«Алфавитов». В августе 1574 г. государь выговаривал английской королеве, чтобы впредь «к нам гостем своим ходити велела добрым людем, которой бы один свой торг знал и правду, а не лазучеством чтоб не воровством жили в нашем государстве…» В завершение письма царь присовокупил в приказном тоне: «А чтоб еси велела к нам своим людем привозити доспеху и ратного оружия и меди и олова и свинцу и серы горячие на продажу».
Товарооборот через устье Двины заметно снизился, однако импортные товары продолжали исправно поступать на русский рынок. Как отмечают исследователи, начиная с 1572 г. на протяжении нескольких лет англичане проводили торговые операции через Нюрнберг, откуда «ткани» поступали в Краков или Любек, а затем доставлялись в Нарву. Неясно, знали ли в Москве, кто стоял на другом конце коммерческой цепочки. Скорее всего, царь был уверен, что его партнером является представитель германских «ткачей», и рассчитывал в скором времени заключить выгодный договор на поставку Фуггерам огромной партии «белой соли» в обмен на вооружение. С 1572 г. ее цена на внутреннем рынке увеличилась почти в два раза и достигла 10 денег за пуд. Солеварницы Строгановых работали на полную мощность, но товар шел в государеву казну.
В декабре 1574 г. в Россию прибыл имперский посол Кобенцель. В своей депеше от 13 марта 1575 г. он писал: «А теперь В.К. (Великий Князь — Л.Т. намеревается, идя по Волге к Москве и оттуда к Новугороду, а далее к Пскову и Ливонии, сделать соляные склады, из коих снабжать солью за дешевую цену Ливонию, Куронию, Пруссию, Швецию и другие прилежащие земли; а соль ему везут в изобилии в его царскую казну. Когда В.К. приведет в исполнение это свое намерение, то он сделает большой вред и убыток Испании и Франции, которые доселе снабжали солью все эти места». Еще больший энтузиазм звучит в его следующем донесении: «На днях Государь учредил на Ливонской границе большие кладовые для соли, что будет приносить ему миллион талеров ежегодного дохода и причинит великий урон Франции, которая прежде сбывала там свою соль».
Торг шел по всем правилам, русские сбивали цены на германский товар, не жалея денег на то, чтобы нужные слухи достигли ушей имперского посла: «Немцы и Поляки, как и сами Москвитяне, уверяли меня (Кобенцеля — Л.Т.), что Государь во всякое время, когда захочет, может в сорок дней выставить тридцать тысяч конных воинов и сто тысяч стрельцов, что может показаться невероятным; но меня уверяли в этом клятвенно, присовокупляя, что, кроме других, в двух только местах хранятся две тысячи орудий с множеством разнородных машин» . К весне 1576 г. была достигнута предварительная договоренность на поставку «русской соли» в обмен на артиллерию, боеприпасы и готовую селитру.
В мае 1576 г. Стефан Баторий был избран на польский престол. Проект возрождения антитурецкой коалиции и крестового похода против «неверных» обрел второе дыхание. В июле, как только в Регенсбург прибыли русские послы князь Захарий Сугорский и дьяк Арцыбашев, их посетил представитель Ватикана. Переговоры касались вопроса о присоединении России к антитурецкой коалиции и восстановлении Греческого царства. Однако дипломатам достичь договоренности не удалось. Аппетиты русских в отношении Киева и Великого княжества Литовского, которые царь намеревался присоединить к Московскому государству, показались польскому королю чрезмерными.
Джером Горсей отмечал в своих записках, что «враги — поляки, шведы и крымцы — с трех сторон напали на его [Ивана IV] страну, король Стефан Баторий угрожал ему, что скоро посетит его в городе Москве. Он быстро приготовился, но недоставало пороха, свинца, селитры и серы, он не знал, откуда их получить, так как Нарва была закрыта, оставалась только Англия. Трудность заключалась в том, как доставить его письма королеве, ведь его владения были окружены и все проходы закрыты». Роль посредника, по совету неких ближних людей, была отведена Джерому Горсею: «[Он] послал за мной и сказал, что окажет мне честь, доверив значительное и секретное послание к ее величеству королеве Англии, ибо он слыхал, что я умею говорить по-русски, по-польски и по-голландски». Ивану IV пришлось снизить тон в посланиях к Елизавете I, Москва пошла на уступки.
Николо-Корельский монастырь
Джером Горсей благополучно доставил царские письма в Лондон. Вопрос с поставками английского вооружения в обмен на «русскую соль» был решен в считаные дни. Тринадцатого января 1577 г. Тайный совет рассмотрел проект производства калийной селитры для нужд Короны на острове Уайт, который был предложен «мастером Горсеем» от имени голландского купца Корнелиуса Стифенсона. Проект получил одобрение королевы, соответствующие письма были отправлены к сэру Эдуарду Горсею, пожалованного к тому времени рыцарским титулом, и его помощникам. Три недели спустя Тайный совет передал на хранение под ответственность сэра Эдуарда большую партию железного купороса, который использовался не только для окраски тканей в зеленый цвет, но и как необходимый компонент в производстве азотной кислоты из натриевой селитры и квасцов. Владельцем королевского патента на производство железного купороса являлся Корнелиус Стифенсон. Шестого февраля голландский купец в присутствии сэра Эдуарда Горсея и трех свидетелей поставил свою подпись под документом, согласно которому ему передавался в аренду участок площадью в 4 акра на острове Уайт для организации производства калиевой селитры. Забота о доставке необходимого сырья — «русской соли» — возлагалась на «мастера Горсея».
С летней навигацией 1577 г. Джером Горсей вернулся в Москву в должности «слуги» компании и с широкими полномочиями: под его началом находились все кладовые. Операции по доставке «русской соли» на остров Уайт проводились под видом частной коммерческой деятельности самого Горсея. На сумму поставленного сырья Россия получала из Англии готовую калийную селитру, серу, артиллерию и боеприпасы. Стоимость вооружения постоянно росла, и русским приходилось наращивать объем поставок, изымая товар с внутреннего рынка. Помимо продукции Строгановых на экспорт отправлялась соль, которая добывалась на солеварницах северных монастырей. С 1580 г. по 1584 г. продажа соли Соловецким, Спасо-Прилуцким и Никольско-Корельским монастырями увеличилась с 2–4 тыс. пудов до 40–50 тыс. пудов в год, однако цены в стране не только не упали, но выросли и достигли в среднем 20 денег за пуд.
Деятельность Горсея не осталась не замеченной среди соотечественников, и в 1584 г. вспыхнул конфликт. Этому предшествовало трагическое событие: 23 марта 1583 г. скоропостижно скончался сэр Эдуард Горсей. Патент коментанта острова Уайт оказался свободен. Четыре дня спустя сэр Френсис Уолсингем получил сообщение, что вакантный пост передан сэру Филипу Сиднею, и что тот настаивает на внесении изменений в некоторые артикулы предыдущего патента. Осенью того же года сэр Филип женился на дочери Уолсингема, но и этот брак не помог ему в борьбе за важный пост и преимущества государственного подрядчика. С помощью закулисных интриг патент получил сэр Джордж Карей, двоюродный брат королевы Елизаветы. В это же время на острове Уайте разразилась эпидемия чумы. Контракт Корнелиуса Стифенсона на производство селитры был естественным образом аннулирован.
