– Да, было бы чудесно, – ответила она, хотя ее сердце сжалось от этой лжи. Она могла придумать бесчисленное количество занятий, которые доставили бы ей гораздо больше удовольствия, нежели катание с ним в парке.
Он сильнее прижался к ее боку. Пальцы его потерли ее обнаженную руку, большой начал выписывать широкие круги по коже.
Не в силах терпеть его прикосновение, Порция остановилась посреди дорожки и рывком высвободила руку.
– Нам лучше вернуться.
Саймон тоже остановился и встал перед ней, расправив плечи.
– Что-то подсказывает мне, что вы были бы не прочь оказаться здесь с этим малым, Мортоном. – В его голосе послышалась какая-то детская обида.
Ее так и подмывало сказать, что она любит этого малого… Вернее, любила. Когда-то. Она мысленно встряхнулась. Негоже любить того, кто приносит тебе только горе и боль… того, кто согласился жениться, но отказался делить с тобой постель.
Но ведь была и радость, шепнул тихий внутренний голосок, пусть даже мимолетная.
– Лорд Мортон мне совершенно безразличен, мистер Оливер. – Она вздрогнула при звуке собственного голоса – словно тонкая струнка зазвенела.
– Саймон, – напомнил он.
Порция вскинула голову и заставила себя не отстраниться, когда он взял ее за руки.
– Саймон, – запинаясь, повторила она.
– Мне приятно слышать, как вы это говорите, леди Порция. Понимаю, что за даму вашего положения может происходить определенная борьба. – В сумраке сада его великанская грудь выпятилась, надулась, как большой воздушный шар. – И я сделаю все необходимое, чтобы завоевать вас.
Порция подавила возникшее желание выдернуть руки из его хватких пальцев. Ей нужно было привыкать к его прикосновениям. Во всяком случае, поощрять попытки Саймона ухаживать за ней, делать все, что в ее силах, чтобы добиться от него предложения. Она обещала это Астрид. И бабушке.
Мысли ее обратились к Хиту и к выражению, которое появилось на его лице, когда он увидел ее с Саймоном. Словно она снова ударила его. Вздор. Не было никаких причин ей чувствовать себя виноватой. Она ему ничем не обязана. И он ей ничего не предлагал. Даже о браке не заговорил снова. И как бы она могла выйти за него, зная, что он считает, будто она заманила его в ловушку, когда ей известно, что он думает о ней только плохо?
Изображая улыбкой приязнь, которой не чувствовало сердце, она посмотрела Саймону в глаза.
– Вы уже завоевали меня.
Он моргнул.
– Что вы имеете в виду?
Не обращая внимания на тупую боль, пульсирующую под ложечкой, Порция судорожно втянула в себя воздух, потом выдохнула и промолвила:
– Я готова принять ваши знаки внимания, Саймон.
Он долго смотрел на нее, после чего уточнил:
– Вы хотите сказать, что станете моей женой?
«Моей женой». Она поежилась, видя мысленным взором, как все ее мечты низвергаются в бездну. На удивление, она представила, что не мать и не опаленные солнцем колонны Парфенона летят вниз. Это был Хит.
– Да, – услышала она свой голос, как будто донесшийся издалека, словно говорил кто-то другой. – Я выйду за вас… – Голос ее осекся, она сглотнула, отчаянно пытаясь избавиться от невидимой петли, затягивающейся у нее на горле.
Глава 26 Взгляд Порции опустился на мятое письмо. И она не почувствовала ничего. Сердце ее не забилось учащенно, душа не наполнилась надеждой. Ничего. После всего этого времени она наконец перестала ждать, прекратила цепляться за глупую детскую мечту. Мать бросила ее. И уже никогда не позовет. Никогда не вернется. Зачем вскрывать письмо, если и так понятно, что в нем не будет хороших новостей?
Вместо этого Порция посмотрела на свое отражение в зеркале.
Свет блестел на ее чернильных волосах, поднятых и уложенных в элегантную прическу, раздражавшую девушку своей неестественностью. Она никогда не была элегантной леди, не походила на Астрид, которая чувствовала себя как рыба в воде среди блестящих дам высшего света. Тем не менее сегодня Порция выглядела настоящей леди, в точности так, как должна выглядеть дочь герцога. Бабушка была бы довольна, по крайней мере этим.
Порция взяла флакончик духов Астрид и со вновь ожившей энергией приложила его за каждым ухом. Воспоминание о бабушке, беспомощно лежащей в постели совсем рядом, нуждающейся в надлежащей медицинской помощи, помощи, которую без денег не получишь, только усилили решимость девушки не отступать до конца и выйти замуж за Саймона.
Поставив флакончик на стол, она придирчиво осмотрела себя в зеркале. Волосы, конечно, блестели, но глаза… Они погасли. В них совсем не осталось света. Это были глаза женщины, которую уже ждала разинутая пасть рока.
У нее за спиной появилась Нэтти. Она одобрительно прошлась взглядом по своей госпоже.
– Вы чудесно выглядите. – Глаза служанки переместились на письмо. – Что, так и не откроете?
– Может быть, позже.
– Позже? – Нэтти опять посмотрела на Порцию. Гладкая кожа на ее лбу сморщилась от замешательства. – Но это же письмо от вашей матушки.
– Я знаю.
Порция встала, взяла шаль и аккуратно накрыла ею обнаженные плечи, уже думая о предстоящем вечере. Саймон ждал ее.
Она в последний раз бросила взгляд на письмо.
– Это подождет. Могу опоздать, а я не люблю пропускать вступление.
* * *
Хит наблюдал за Порцией со своего места в ложе. Она сидела спокойно, царственно, как королева, выглядела краше, чем когда-либо, и ни разу не взглянула в его сторону, хоть он и знал, что она увидела его, когда они только занимали места. Заметила еще до того, как огни погасли и зрительский гул стих. Тогда их взгляды встретились, в ее широко раскрытых глазах стояла тоска. И что-то еще. Нечто такое, что дало ему надежду.
Ее спутник-громила Оливер, возвышаясь над Порцией, не сводил с нее взгляда, будто она – какая-то экзотическая птица, которая может упорхнуть в любое мгновение. Терпеть это дольше было нельзя. Она была его дикой птицей. Он должен был ее преследовать и поймать. Но как это сделать, если она не позволяет ему приближаться к себе на пушечный выстрел? Вчера Хит заходил к ней. Дважды. Ее дворецкий с кислой физиономией оба раза не пустил его.
Хит вскочил с кресла и вышел из ложи по ковру, заглушавшему его быстрые шаги. Довольно! Он больше ни минуты не проведет без нее. Нужно немедленно объяснить Порции, почему он приехал за ней в город. Это стоило сделать еще на балу леди Гамильтон. И лучше всего, если план удастся осуществить в ближайшие тридцать секунд.
Оживленная ария закончилась, и нарядные слушатели, блестя украшениями, хлынули рекой из лож на антракт. Он стал протискиваться между телами, чтобы увидеть ее, переброситься парой слов, обменяться взглядами, почувствовать себя увереннее.
