— Дима знал, что это произойдет, — усмехнулся Манила жестко. — Вот почему он приезжал. Пытался заранее отмазать отца.
— Я тоже так думаю… — согласился Лева-Кон.
— Скажи, Лева, я похож на лоха?
— Нет, папа.
— В таком случае почему Кроха думает, что со мной можно обходиться, как с лохом?
Манила открыл ключом дверь «штабного» номера. Лева остановился на пороге, сказал негромко:
— Папа, я давно предупреждал тебя. Рано или поздно это должно было случиться. Кроха не успокоится, пока его структура не захапает весь город.
— Он хочет войны? Он ее получит, — ответил Манила. — Срочно собирай бригадиров и лейтенантов. И распорядись насчет Литого. Похороны, все дела.
— У него сестра младшая осталась, — напомнил советник, — мать. Бабка еще.
— Отправь им денег. Сумму определи сам. Успокой, скажи, без поддержки не останутся. И подумай, чем еще им помочь, кроме денег.
— Хорошо, папа.
— Давай, Лева. Я жду.
Манила вошел в «штабной» номер и закрыл за собой дверь.
* * *
По вытянутому лицу Боксера, по растерянности Вадима, по тому, как взглянули на него охранники, Дима сразу понял — что-то не так.
— Что? — он остановился посреди больничного холла. — Что-нибудь с Катей?
— С Катей все в порядке, братан, — Боксер опустил глаза. — Тут такое дело…
— Что? — Лицо у Димы вытянулось. Он почувствовал, как сердце испуганно сжалось и ухнуло вниз, а потом заколотилось в висках. Спазмом сдавило горло. — Что, Бокс?
— Дима, понимаешь…
— Что?
— Папу… Умер он, в общем… Короче, такое дело… На засаду они нарвались, когда с Гравером обратно ехали. Всех их положили.
Обвисли руки, стали чужими, непослушными. Грудь сдавило так, что вдохнуть стало невозможно, в голове образовалась гулкая пустота, и в пустоте этой крутилось одно и то же: «Папу… Умер он, в общем… Папу… Умер он, в общем».
Дима присел на диванчик. Реальность растворилась, будто кто-то опустил глухой бархатный занавес. Странно, подумалось ему, пару лет назад им пришлось разыгрывать гибель отца, и он, Дима, тогда поверил, что понимает, как это — потерять очень близкого человека, члена семьи. А оказалось, что в жизни все совсем по-другому. Человек впадает в ступор, словно его заморозили. Время останавливается. Мысли, чувства. Не остается ничего, кроме пустоты. Черного, крутящегося водоворота, засасывающего в себя весь мир. И еще одна странность — ему совсем не хотелось плакать, хотя, наверное, полагалось бы…
Боксер продолжал излагать обстоятельству засады, и делал он это торопливо, словно боясь остановиться. Да, в общем, и правильно. Молчание было бы просто невыносимым. Слова его доносились до Димы словно сквозь вату:
— …Их там посекли всех наглухо, они даже за волыны схватиться не успели. Один Паня только… «стволов» пять их было, не меньше… и гильзы повсюду… а Пестрый лежит такой, в натуре… Паня успел позвонить… короче, сказал, узнал он их. Манилины это люди были… Слышишь, Дима? — Боксер опустился на корточки, заглянул Диме в глаза. — Манилины, говорю, волки это сделали. Я гад буду, за беспредел они нам ответят конкретно. — Дима смотрел на него слепо, словно не видя. — Димок, братан, очнись. Ты слышишь меня, Дима?
Поволока в Диминых глазах начала рассасываться. Взгляд из мутного постепенно становился осмысленным.
— Да, Боксер. Слышу, — Дима поднялся, оглянулся.
Он чувствовал себя совершенно беспомощным. Как будто из него разом выдернули позвоночник.
— Ты в порядке, Димок?
— Да, я… Нормально. Ничего. Что-то с похоронами надо…
— Базара нет, Дима. Я позабочусь. По первому классу все будет, — Боксер положил Диме на плечо широкую ладонь. — Дима, я понимаю, тебе тяжело сейчас, но надо что-то решать со структурой. Насчет папиного места и вообще. Ты извини, что в такой момент, но дело срочное, сам понимаешь. Вопрос сейчас так стоит: либо они нас, либо мы их. Манила ведь на этом не остановится.
Дима посмотрел на него, усмехнулся отстраненно.
— Не волнуйся, Бокс, я не претендую.
— Значит, насчет этого добазарились, — быстро кивнул Боксер. — Теперь по поводу берлоги. Тебе лучше пока слиться куда-нибудь, чтобы лишних напрягов не было… В смысле, тебе и твоим домашним. Кате, Свете тоже, наверное. От этих волков всего можно ожидать. Охрану я тебе обеспечу, как у президента. Ну и насчет всего остального тоже решим. Будете жить нормально, как миллионеры эти… Онанисты.
— Онасисы, — поправил Дима механически. — Охрана у меня своя есть. Бокс, речь не об этом. Берлога мне не нужна. Я не имел отношения к делам отца раньше, не хочу иметь и впредь. Поэтому мы уедем. Насовсем. Я, Катя, Настя и Света, если захочет. Похороним отца и сразу уедем. Только… Мой тебе совет, Бокс, постарайся решить это дело миром.
— Дима, да ты что? — Боксер даже задохнулся от возмущения. — Какой мир? Они же первыми начали. Ляпу грохнули, Катю твою зацепили, папу завалили. Пестрого, Борика. Мы же пробили тачку по ментам. Ихняя «девятка». Папа людей послал к Манилиному человеку, по понятиям базар перетереть, так их там чуть не завалили всех. Челнок маслину в башку получил, теперь не слышит ни хрена, хорошо хоть вообще живой. А Черепахе калган снесли наглухо. Какой мир? О чем ты говоришь, брат?
Дима несколько минут смотрел на него молча. Глаза его не выражали ничего. Пустые были глаза. Пустые и холодные.
— Делай как знаешь, Бокс. Ты теперь — папа, тебе и решать. Я сказал. Об одном тебя попрошу, как друга.
— Все, что угодно, Димок. Сделаю, слово даю.
— Позвони Маниле, скажи, я не при делах и нам с ним считаться не в чем. Пусть даст нам спокойно похоронить отца, и мы уедем.
— Дима… — Боксер замялся. — Проси все, что угодно. Бабки, все, но Маниле я звонить не буду. Не смогу я базары тереть с упырем этим.
— Бабки у меня свои есть, а ты дал слово, Бокс, — терпеливо напомнил Дима. — Понятия помнишь? Пацан сказал — пацан сделал.
— Да помню, — поморщился Боксер. — Что ты мне про понятия толкуешь? Пойми, не могу я. Мне проще всю их бригаду еще до похорон перемочить.
— Ты дал слово, — повторил Дима.
— Да что ты заладил. «Слово», «слово»… — в голосе Боксера послышалось раздражение. Он вздохнул, словно взваливал на плечи гору. — Ладно, позвоню. Ч-черт!
— Спасибо. — Дима направился к палате.
Он услышал, как за его спиной Боксер набирает номер на клавиатуре мобильного телефона и бормочет в трубку:
— Комар? Здорово, братан. Это Боксер. Слушай, бери своих пацанов, прыгайте в тачки и к «Царь-граду», срочно. Я хочу знать, где сейчас Манила и Лева-Кон. Найдете — пасите круглосуточно. Если чего — скидывайте мне на мобилу. И не светитесь там, чтобы они не расчухали, что на них повисли. Давай, братан, бывай. — Снова писк клавиш. — Стас? Здорово, братан. Это Боксер. Собирай наших пацанов. Нет, не всех, человек пятнадцать возьми, самых надежных. Да, при «стволах»…
