Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
– Обещай, что посвятишь… меня в молниеносные. Если выдержу испытания… А я – выдержу.
– Обещаю, – покорился он, повременив.
– И еще. – Голос Модун стал слабым и ласковым. – Не верь тому, что сказал Сордонг.
– Где тогда Нарьяна? – не выдержал Хорсун, и женщина увидела, какие измученные у него глаза.
– Наверное, ушла рожать в Крылатую Лощину. Ты ведь даже не отправил туда гонца, чтобы узнать.
Багалык махнул рукой. Что говорить! Да, не отправил. Если жена у своей подружки Ураны, это обнаружится не вечером, так завтра… А если ее там нет? Вдруг сказанное Сордонгом – правда? Когда много весен назад пропали шаманы, Хорсун лицезрел их собственными глазами, разговаривал с ними, но сегодня он сразу поверил старику. Нет сомнений, все так и случилось – Сордонг сам убил чародеев и опустил их тела в Диринг на радость ящерице Мохолуо… А в сосновом лесу, как Хорсун и догадывался, его посетило видение. Примерещились призраки или оборотни. Он склонялся к мысли, что и в остальном старик не обманул. Свежи были на слуху слова об измене Нарьяны, потрясшие багалыка больше невероятной исповеди Сордонга… и даже больше его ужасной смерти. Перед глазами сквозь бесконечные черно-красные потоки просвечивали сияющие очи жены. Предательские звезды.
Хорсун встал, кивнул вдове Кугаса и вышел.
– Ты один никогда не оставишь меня, – шепнул Аргысу, отвязывая уздечку от выемки коновязи. Хотелось ускакать куда-нибудь далеко и никого не видеть. Пусть бы люди навек забыли, что был-де такой багалык…
Слезы ярости и горя застилали Хорсуну глаза. Не заметил приближения жреца в остроконечной шапке с кудрявой гривой, не услышал звона упреждающих колокольцев. Сандал окликнул:
– Да будут благословенны…
– Чего тебе надо? – грубо перебил багалык, отворачиваясь. Вечно эти, в белых одеждах, приходят в неподходящее время! Тут не знаешь, что делать – то ли искать сбежавшую Нарьяну, то ли бросить все и уехать из Элен!
Жрец мягко тронул за локоть.
– Пойдем, Хорсун, – сказал необычно тихим голосом. – Я покажу тебе могилу твоей жены. Я похоронил ее в нескольких кёсах отсюда возле Скалы Удаганки. Прости, что не дал с ней попрощаться. Женщина не сумела одна справиться с родами. Буря ее застала. Разрешилась, бедняжка, сама, родила в непорочных горах. А ты ведь знаешь, что носящим платья запрещено ходить туда. Поэтому пришлось сразу, как только я…
– Где Нарьяна? – прервал Хорсун, круто развернувшись. Не в силах преодолеть грызущего отчаяния, снова не смог сдержаться… и – да лети все на свете к бесам! – схватил жреца за отвороты дохи, едва не придушив его. – Что ты тянешь, чего не договариваешь, старый пустобрех?!
Сандал старался сохранить достоинство, насколько ему это позволяли грозящая скандалом обстановка и страшно задергавшийся шрам. Просипел в искаженное мукой лицо багалыка:
– Она умерла. Я похоронил их вместе… Твою жену и твоего мертворожденного сына.
Домм третьего вечера
Дар трехликого Кудая
Эмчита то шла, то бежала рядом с Берё по лесной тропинке все дальше и дальше, пока собственное дыхание не пригрозило: стой, иначе прервусь! Она остановилась. Пригнулась и удачливо нащупала ствол поверженной бурей ели. Наскоро сметя с него снег шапкой, без сил свалилась на дерево. Пес деловито обнюхал обломленный комель. Взволновался, учуяв на снегу душистый поскреб пробежавшей недавно волчицы, и пометил дерево сбоку.
– Иди, погуляй немного, – разрешила слепая. – А я посижу. Устала.
Повторять Берё не надо – завернув кольцом на спину тугой пушистый хвост, ускакал по своим важным делам. Далеко не отойдет. Как бы ни манил соблазнительный дух волчицы, как бы привлекательно ни пахли кусты и канавки с тельцами птичек, забота о хозяйке главнее всего.
Старуха содрогнулась, снова услышав завывания Сордонга и топот коней. Выходит, вместо того чтобы уйти в другую сторону, Берё вывел ее близко к Дирингу. Сама виновата: надо было сразу сказать: «Домой». Это слово пес понимает с ходу. А она напугалась и обо всем забыла. Эмчита подняла лицо к небу: ох как же она напугалась!..
Собрав остатние силенки, слепая крепко сосредоточилась и приказала себе не думать о перевернувших душу словах Хорсуна, не вспоминать крадущегося голоса странника, льдистых глаз его, жуткого имени… Иначе недолго сойти с ума.
Багалык в гневе. Однако, наверное, понял, что медлить нельзя, и отправил Никсика с кем-нибудь из воинов в Крылатую Лощину. Представить страшно лицо несчастного! Пальцы запомнили мягкую, дутую и словно какую-то пористую кожу лица старшины аймака Сытыган. Зачем же он шел к отшельнику? Должно быть, хотел попросить противоядия. Говорят, Сордонг был когда-то шаманом, умел лечить… Эмчита вздохнула. Может, он водил знакомство с Сарэлом? Да, конечно, ведь жили в одной долине. Правда, джогур Сордонга считался черным, дарованным опасными духами. А Сарэл слыл белым волшебником, близким к небу, как Терют и удаганка Гуона…
О внезапном исчезновении шаманов до сих пор говорили разное. Одни уверяли, что их уничтожил злой заезжий колдун, другие шептались о грешках, водившихся за неправедными чудодеями, добрыми лишь снаружи. Вот, мол, и канули прямиком в Жабын на краю Нижнего мира, где невеликим шаманским душам отказано в перерождении.
Опасаясь привлечь внимание, Эмчита не расспрашивала о Сарэле слишком настойчиво. Много весен назад, до знаменитого сражения на Поле Скорби, она с немногими зналась в Элен, будучи юной невесткой не местного рода. Терюта видела мельком на сходе, а о Гуоне и не слыхала. Эмчиту тогда рекли по-другому – Кюннэ́йя, что значит Солнечная. Была она красавицей, с глазами большими и кроткими, как у оленухи, а по зоркости не уступающими птице соколу.
Кюннэйю из северного аймака привез в долину Сарэл. Жизнь с ним за прошедшим временем виделась теперь далеким сном. Только и помнилась улыбка немолодого мужа – ясная и спокойная, будто тихое озерцо на аласе. Когда он приехал сговаривать, мать возмутилась: жених дочери – ровесник родителей! Кюннэйя еле уломала согласиться. Кто бы еще присватался – ни за что б не пошла. Сарэл возвышался над знакомыми парнями на голову, а его могучие плечи и руки говорили о недюжинной силе. Кюннэйе, тоже высокой и осанистой, трудно было подобрать жениха. Чужими глазами на себя с Сарэлом смотрела. Заботилась, глупая, пригоже ли со стороны будут глядеться. Но не прогадала. Он оказался славным и работящим человеком. К тому же шаманом, о чем смолчал перед родителями.
Его род восходил к нарисованным охрой танцующим человечкам, оставленным праотцами на священном камне у Поля Скорби. Там показывалось, как в досельные времена мужи охотились на лосей и оленей, как стреляли из лука и плавали в лодке. Везде выделялся человек в высоком уборе с конской гривой, с поводьями за спиной и осьмигранным бубном в руках. Это и был, по словам Сарэла, его далекий предок, древний шаман, привлекающий к родичам промысловую удачу. Муж часто посещал Камень Предков и молился возле него, укрепляя свой материнский дух.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
