0
Стены здесь были деревянными, но под некрашеными сосновымиплашками лежал свинец. Только дерево — пол из дубового паркета, стены из сосны,глубокое, но жесткое кресло, маленький круглый столик. На столе — открытаятетрадь, пара остро отточенных карандашей, три свечи в грубо вырезанном из капаподсвечнике.
Вошедший в комнату мужчина плотно затворил дверь и сел застол. Взял карандаш, поднес к глазам, так, чтобы кончик грифеля заслонил пламясвечи. Придирчиво изучил заточку, потом пододвинул тетрадь поближе. Подпоследней записью, корявой, небрежной, «Дежурство сдал. Пятое октября, шестьчасов вечера.» аккуратно написал:
«Заступил на дежурство. Пятое октября, приблизительно шестьчасов вечера».
Часов у него, конечно, не было. Армейских бюрократов этовсегда приводило в ярость. Но спорить с эсперами они не решались. Себе дороже.
Откинувшись на высокую твердую спинку, он смотрел напляшущие язычки пламени. Смотрел, постепенно расслабляясь, позволяя огонькусвечи заполнять весь мир. Дрожащее пламя вокруг, он в центре. Дежурство принял…
Если открыть дверь, единственную, ведущую из деревяннойкомнаты, то взгляду открывался длинный, полутемный коридор. Лишь в конце его тусклосветил матовый плафон, как бы отмечая границу, за которой вновь начиналсядвадцатый век. Шесть таких коридоров сходились в маленьком зале, где было двалифта, наглухо закупоренная аварийная лестничная шахта, вентиляционный штрек ипотертый, обитый жестью стол. За столом молодой капитан в форме внутреннихвойск перелистывал ветхий номер «Андрея», забытый здесь невесть кем и невестькогда. К внутренним войскам он имел столько же отношения, сколько и кжелезнодорожным. Объект «пси» когда-то подчинялся ГРУ, но последние десять летбыл выделен в особую единицу, подотчетную непосредственно президенту.
Пройдя мимо скучающего капитана, в очередной раззнакомящегося с историей российской эротики, можно было вызвать лифт. Самаяобычная красная пластиковая кнопка, как и положено, находилась на стене возлераздвижных дверей. Еще одна кнопка, подтверждающая вызов лифта, маленькая инеприметная, была вмонтирована в стол. Кроме того, во время трехминутногодвижения к поверхности капитан должен был позвонить по телефону и подтвердить,что в лифте «свои». Этот странный порядок выхода появился в шестьдесят девятомгоду (коридоров тогда было только три, а телефон на столе был армейский,железный), после того, как один из эсперов задушил дежурного, забрал егопистолет, поднялся наверх, перестрелял охрану и в течении двух часов делалчто-то со стационарной армейской радиостанцией.
Караульный взвод уложил сумасшедшего без особого труда идальнейших потерь. Но трехлетняя работа одного из сибирских «ящиков» так и недала ответа на главный вопрос: что делал эспер, зоолог по образованию, срадиостанцией, почему хиленькие кремниевые транзисторы не перегорают принапряжении двести семьдесят вольт, откуда это напряжение берется, и куда уходитс антенны, закрученной в виде раковины каури.
Теперь любой последователь бедного зоолога встретил бынаверху, в «приемной», не только хорошо вооруженную охрану, но и простенькоеустройство, при звуке выстрелов или громких криках запирающее двери инаполняющее помещение слезоточивым газом.
Если же все было в порядке, то, поднявшись по лестнице из«приемной» — огромного и тоже подземного комплекса, можно было через подвалвойти в здание Института средств наглядной агитации — режимного предприятия,призванного повышать моральный дух бойцов когда-то советской, а ныне российскойармии. Из Института, уже без особых проблем, можно было попасть на старуюулочку в центре Москвы. Руководство объекта «пси» тихо гордилось двумя вещами:тем, что ни одна иностранная держава не знает о его существовании, и тем, чтонигде, даже в Штатах, по данным разведки, подобного объекта нет.
Мужчина, сидящий сейчас в деревянной комнате, был одним изэсперов «пси». Насколько он мог судить, их группа насчитывала почти четыредесятка человек, с тремя другими эсперами он даже был знаком. Приложивнекоторые усилия, он мог узнать точную цифру, но работа в «пси» давно приучилаего не стремиться к излишним знаниям. Через два дня на третий он приходил вИнститут средств наглядной агитации, предъявлял пропуск, спускался на минуспервый этаж, предъявлял другой пропуск, затем произносил в микрофонстихотворную строфу, которая была паролем этого месяца. Однажды, слегкаохрипнув, он продекламировал бессмертную фразу о дяде, который был честныхправил, но не в шутку занемог. Пролежав полчаса под дулом автомата на бетонномполу, эспер едва не повторил его судьбу. Уже несколько лет в «пси» собиралисьустановить систему идентификации по сетчатке глаза, но пока дальше разговоровдело не шло. Возможно, потому, что польза «пси» всегда была под вопросом уруководства.
